Петр Мохирев - Ссыльный край

Он вышел из болотины, сел на валёжину и закурил, длительное напряжение отступало, что ж, бывает и такое в жизни. На стоянке Игнат завёл бульдозер, потом подъехал к болотине, нашёл просвет между деревьями и в несколько заходов засыпал мёртвую тушу толстым слоем песка. Разделывать её не хотелось, слишком уж много зверь принёс потрясений и переживаний, так оставить тоже нельзя, до самой зимы потом пахнуть будет.

Дальше оставаться на вахте Игнат не захотел, прихватив с собой кусок хлеба и банку тушёнки, закинув за спину ставшее таким родным и близким ружьё, он пошёл в посёлок. На душе было легко и радостно, а ноги сами несли его вперёд. В первую очередь он зайдёт к Ленке и скажет ей, что бросил пить, совсем бросил на всю оставшуюся жизнь, он своё выпил и конечно скажет, что скоро заберёт её к себе. Надо только дома всё подготовить и оставшиеся два дня терять он никак не хотел, прежде всего надо выгрести всю грязь, а сколько там пустых бутылок и окурков. И, конечно же надо работать, хотя бы сучкорубом, дочь ведь надо кормить и одевать, она уже взрослой становится, зимой пятнадцать исполнится. Надо хотя бы на оставшиеся годы не оставлять её сиротой.

Донат Григорьевич приехал в Ворогово в начале сентября, причём приехал в своей лодке с самого Енисейска. Страстный любитель даров природы, он собирал ягоды, заготавливал кедровый орех, а иногда, когда была такая возможность, и рыбачил. Этот человек был степенным, даже несколько медлительным, чуть выше среднего роста, он и разговор вёл не спеша, обдумывая каждое предложение и иногда при этом, иронически улыбаясь, делал он тоже всё основательно и добротно. С отцом Максима их связывали давние хорошие отношения. Донат Григорьевич приезжал в эти места один раз в два-три года, всё время осенью, и обязательно останавливался в их доме, как у старых надёжных друзей. Сначала он приезжал в Осиново, когда Максимкина семья жила ещё там, а теперь вот приехал в Ворогово.

Лодка у него была несколько необычная, во всяком случае, другой такой в Ворогово ни у кого не было – длинная, узкая, с высокими, окрашенными в голубой цвет, бортами. И название у лодки было необычным и непонятным – «Ионесси», в посёлке как-то не принято было давать названия лодкам, не теплоход же. Как объяснил хозяин, так называли Енисей тунгусы, заселявшие в давние времена правую сторону реки. Мотор на лодке стоял довольно мощный – стационарный четырёхцилиндровый ЭЛ-12. Донат Григорьевич ухаживал за ним, как за маленьким ребёнком, всегда его поддерживал в чистоте и исправности. Он вообще любил копаться с механизмами, всегда возил с собой большой ящик с ключами и инструментами, иногда даже помогал отцу в каких-то слесарных делах по хозяйству, в основном, по ремонту лодочного мотора.

Донат Григорьевич вечером намылся в бане, выпил за ужином пару стаканов браги и завалился спать прямо на полу, на разостланную матерью постель, а утром засобирался снова в дорогу. Отец подошёл к нему.

– Что, в свой кедровник поедешь?

– Куда же больше. Сначала конечно заеду на Амбетов, лучшие кедрачи там, а потом уже на Каменную сторону, как раз напротив острова Дяди, не раз там раньше шишковал. Кедрач стоит молодой, подручный для барца, главное, была бы шишка.

– Что же ты один-то поедешь, возьми моего Максима, всё сподручней будет вдвоём работать?

– Так он же в школу пошёл уже ёлки-моталки, ведь занятия ему пропускать придётся.

– Ничего страшного, три-четыре дня пропустит, зато может ореха добудете, ребятишки у нас в это время обычно за ягодой ездят, да и в школе, как правило, всех распускают на неделю на уборку картошки. На Амбетовом обычно бывает хорошая шишка, но там её работники лесничества зорко стерегут для себя и простых смертных не пускают, а вот в твоём кедровнике обычно никого не бывает, там и зимовьё охотничье должно быть целым, если что, и переночевать можно.

– Знаю я то зимовьё, переночевать же мы можем и в лодке, у меня тент натягивается между бортами. А если шишки не будет, мы завтра же и вернёмся, потом куда-нибудь за ягодами поеду.

На реке штормило, дул крепкий западный ветер. Лодка ходко шла вниз по течению не отъезжая далеко от берега, её иногда сильно встряхивало на крутой волне, и тогда белые буруны волн отлетали от неё далеко в стороны. По небу пролетали тяжёлые свинцовые тучи, через которые временами солнышко всё-таки находило какие-то окна и выглядывало, тогда сразу же вокруг становилось светлее, и даже теплее.