Петр Мохирев - Ссыльный край

Ещё в волчью яму можно угодить, бывают они зимой на льду – это когда вода начинает прибывать в реке и подо льдом создаётся сильное давление, вода иногда местами размывает лёд, делает дырку и устремляется наверх, там она растекается по льду, края намерзают всё выше и выше, и получается яма, говорят, даже тонули в таких ямах вместе с лошадьми. Но и об этом не хотелось думать. Хотелось есть, с утра выпила лишь стакан чаю и в дорогу, домой торопилась. На обратном пути её иногда тоже загружали, но в основном шла порожняком, на север почты шло больше. Что было в тех ящиках, она не знала, да и никто не знал – почта, да почта, некоторые осведомлённые люди говорили, что там даже деньги перевозили. А какая разница, что везти?

Лошади шли ходко, они домой всегда быстрей идут, всё – таки дом, есть дом. С собой краюха хлеба ржаного была в мешке, да мёрзлый, грызть не хотелось, не далеко уже до зимовья остаётся, там рыболовная бригада её отца стоит. Там и чаю попить можно, и уха всё время на печке в кастрюле сваренная стоит, поесть можно, и до дому не так уж далеко остаётся, всего – то пятнадцать километров. Отец её любит и ласково называет Аннушкой, все в деревне кличут Нюркой, для него же она всегда Аннушка. Как они обрадовались все, когда тятька пришёл с войны живой, хоть и израненный весь, а всё равно живой. А сколько рыбы он ловит колхозу, никто больше из деревенских столько ловить не умеет, бабы говорят, что он её подо льдом нюхом чует.

Сани мерно поскрипывали по снегу, Нюрку равномерно покачивало, о чём только не передумаешь за такую длинную дорогу, цыкнешь на коней, щёлкнешь бичём и снова думаешь о чём – нибудь. Одета она была добротно – на ногах подшитые толстые валенки, в них заправлены ватные, стежёные штаны, поверх фуфайки овчинный тулуп, вся одежда казённая, выданная на зимний сезон. На голову всегда надевала старую отцовскую шапку, шапка была большая, как раз на её копну волос. Поверх рукавиц собачьи мохнашки, когда сильно холодно, лицо по самые глаза завязывала шарфом, вот и всё, можно ехать куда угодно, хоть на Северный полюс.

Отец, наверное, уже поджидает её, постоянно выходя из зимовья покурить, вон и Бык виднеется впереди, а там всего ничего остаётся, переехать через Енисей, напрямую к рыболовной избушке. Проезжать через щёки ей всегда было неуютно, как – то чувствуешь себя слишком подавленно, когда сверху нависает такая масса гранита и камня. И как только осиновские мужики умудряются сверху на верёвках спускаться за зверобоем. Очень уж полезная трава, чуть ли не от всех болезней помогает, а вот растёт на таких опасных выступах среди скал, что собирать её приходится с риском для жизни. Ветер дул попутный, северный, да ещё со снегом, знать точно завтра будет ясно и мороз завернёт опять. Дорога плавно поворачивала вокруг Быка, Нюрка вдруг встрепенулась, что это я шагом плетусь, уж избушка скоро, она лихо присвистнула и взмахнула бичём.

– Но родимый!

Орлик высоко вскинул голову и послушно рванул вперёд, но успел он сделать лишь несколько скачков, как полностью, всей тушей провалился в образовавшуюся наледь. От резкого торможения Нюрка клюнула носом в передок саней и ничего не понимающими глазами, молча смотрела на виднеющуюся одну лишь голову Орлика. «Так вот она какая волчья яма» – мелькнуло в голове. Орлик в панике бился об лёд, кидаясь из стороны в сторону и раня себя о кромки льда. Он подпрыгивал вверх, кидался вперёд, вбок, но яма была глубокой и подмёрзшие края льда не давали лошади сдвинуться с места. Нюрка уже стояла на ногах и дёргала вожжами, что было силы, пытаясь хоть как – то помочь коню.

– Давай Орлик, давай милый, ну же!

Орлик, очевидно почувствовав безуспешность своих попыток, сначала успокоился, затем закрутил головой и тревожно заржал, ему так же тревожно и протяжно ответила Красноармейка. В санях была вода и как бы Нюрка не переступала ногами, ища место повыше, валенки медленно погружались в воду. И тут её охватила паника и она, что было сил, закричала.

– Тятя, помоги – и, я тону – у. Помогите – е!

Её голос тонул в ночном пространстве. Ветер, снег, лишь слегка пробивался силуэт луны из – за тёмных очертаний Быка.

– Тятя, родненький, помоги – и!

Орлик снова задёргался, пытаясь спастись, сани тем временем всё дальше погружались в воду. Нюрка попыталась успокоиться – «как же глупо я попалась, ведь спасительный берег вот он, совсем рядом». Теперь она ясно видела границы наледи, вода вышла не верх, к самой дороге, затопила её и поверхность запорошила снегом. «Если бы сразу заметила эту злосчастную наледь, то обязательно бы это место объехала берегом, её и в темноте можно было увидеть. А я – то коня бичём, вот и бежал он по дороге, пока не провалился. Нюрка скинула тулуп, бросила его комком под ноги, всё повыше стоять, ноги – то уже по колени в воде, схватила бич и давай яростно нахлёстывать коня.