Геннадий Пискарев - Под пристальным взглядом

Шамиль:

О, Великий русский Государь, если бы нам такие права были даны Вашим отцом… Не было бы тринадцатилетней войны. Не были бы убиты сотни и сотни тысяч людей, с нашей и вашей стороны, а мы бы жили в сверхсчастливой стране.

Картина 3

(Шамиль смотрит на портрет Николая I. Поворачивается к нему и Александр II,

Всплывает фигура Федора Тютчева. Поэт читает, глядя на изображение Николая I):

Появляется Авторханов:

– Действующую армию Николай I довел до 20 тысяч солдат и офицеров. Но умирая, в 1855 году, он стоял на Кавказе там же, откуда он убрал Ермолова, – на границах Чечни.

Но была и разница!

При Ермолове были «мирные» и «немирные» чеченцы, но когда правительство Николая I предъявило ультиматум о разоружении мирных чеченцев, они получили ответ: «Чеченцев никто не разоружал – разоружали только их трупы» – и, восставши, чеченцы присоединились к знаменитому имаму Шамилю, написав на своем знамени стих из Корана: «О, избранники Бога, вы никогда не знали ни страха, ни траура!»

Картина 4

Вихрь во дворце. Проплывают лики повешенных декабристов. Пушкин с Натали.

Николай I с возгласом: «Пушкин принадлежит не нам, а будущему поколению!»

И выстрел из тьмы. Пушкин падает.

Лермонтов в вальсе с Варварой Лопухиной. Подплывают к Николаю, Лермонтов горячо императору:

– Под маской все чины равны.

У маски ни души, ни званья нет.

Опять выстрелы. Лермонтов покачнется. Зигзаги молний взорвут небо. Пространство вздыбится. Голос поэта:

Картина 5

(Видения уплывают.

Появляется Авторханов):

– Их будет много чистейших сынов Кавказа и России. И будут опять борьба, горения страстей, надежды, нечеловеческие муки, падения, взлеты. Царское правительство не выполнило своих обещаний по окончанию тридцатилетней войны на Кавказе. Предпринимается переселение наиболее свободомыслящих, неугодных черкесов, чеченцев, дагестанцев, осетин в Турцию.

Гряло новое столетие, а с ним и то, о чем потрясающе пророчествовал Лермонтов.

(В пространстве появляется медленно идущий Призрак Сталина)

(Занавес)

Да, былое не порастает быльём. Но жизнь не стоит на месте, и новое время рождает всё-таки новые песни. Они, понятно, уходят корнями в прошлое, если, конечно, это настоящие песни. А корни у них, как и у нас, к счастью, одни. У нас единый Создатель, под пристальным взглядом которого формируется гармония человеческих отношений.

Эрнест Хемингуэй будто бы сказал, что, проведя в Риме лишь один день, о нём можно написать целую книгу, а прожив в вечном городе год, опустишь в бессилии руки.

Парадоксально, но факт. Однажды, в разгар кровавой бойни на Северном Кавказе, услыхав из уст мало знакомого тогда мне профессора Хажбикара Бокова одну только фразу о том, что чеченский народ никогда не воевал с Россией, а сражался с колонизаторскими порядками, с коими вечно бился и русский народ, я, опираясь на это пронзительное откровение, написал потом не одну статью, так или иначе связанную с творчеством и судьбой учёного, ингуша по национальности и, как всё более убеждался, патриота России «по вероисповеданию».

Судьба впоследствии очень близко свела меня с этим человеком, после каждой встречи с которым мне открывались новые и новые горизонты его захватывающе-неординарного мышления и каких-то невероятных, пробивающихся из глубин человеческой сущности ведических знаний. Стоит ли говорить, насколько сильным было моё желание всё услышанное и прочитанное (о Бокове, кроме газетно-журнальных публикаций, написаны книги, брошюры) осмыслить по-своему и отобразить не в статье-однодневке, а капитальном труде, который, ей-богу, стал бы философским бестселлером.