Ксения Букша - Счастье-то какое! (сборник)

– Вообще-то да.

– Ну вот. А изнутри будет как обычная стена. Можно утеплить, но у вас и так квартира не холодная.

– А что, это вариант! – сказала Раиля.

– Красиво и почти законно! – подтвердила Катя.

На обратном пути в контору она восторгалась:

– Здорово вы ее! Как дрессировщик! Я уже ее боялась, честное слово! Напирает, глаза выкатывает, просто буря в пустыне! А вы – раз-два, и она перед вами на задних лапках. Научите?

– Опыт.

– Это верно. Есть хочется. Вы не хотите? Может, заедем куда-нибудь?

Песцов мысленно усмехнулся. Мог бы отказаться, но решил посмотреть, как она будет вести себя дальше.

В кафе Катя рассказывала о том, что хотела стать полноценным архитектором, но в этом городе негде развернуться, а в Москву перебираться нет охоты. Жила она там два года, не понравилось.

– Народа больше, чем людей. У кого возможность есть, бегут оттуда. Вы вот тоже уехали. Но нам с вами легко перемещаться, мы без семей, сами по себе, а кто оброс со всех сторон, им деваться некуда.

Всё обо мне узнала, подумал Песцов. И о себе сказала – как бы невзначай.

Ела Катя не спеша, понемножку, время шло, рабочий день кончился, поэтому и Песцов не торопился, пил чай и с удовольствием смотрел на Катю, понимая, что она ему нравится, но так, будто не живая, а в каком-то кино, не здесь, на экране. Неплохая красивая актриса неплохо исполняет роль, почему не полюбоваться?

Катю его внимание вдохновило, она рассказала о своем детстве, о сложных отношениях с отцом, который требует от нее честолюбия, а для нее дороже свобода и личная жизнь.

Официантка принесла счет.

Песцов глянул и сказал:

– На два разделите.

Официантка ушла и вскоре принесла два счета.

Песцов заплатил за себя, а Катя за себя. Было видно, что она слегка недоумевает. Но вдруг рассмеялась:

– Я поняла! Вы не хотите за меня платить, потому что мой начальник и это будет выглядеть… Ну, как-то не так, да?

– Нет. При чем тут – начальник, не начальник? Я плачу за свой ужин, вы за свой, потому что вы мне, уж простите, не подруга, не невеста и тем более не жена. С какой стати я должен оплачивать ужин чужого человека?

– Ну да, правильно, – сказала Катя, продолжая недоумевать.

А в машине догадалась:

– Это у вас принципы такие? Наперекор социальным протоколам? Интересно! Нет, правда. Зря о вас говорят, что вы сухой и скучноватый, вы – оригинальный человек, Владимир Георгиевич!

– Нет, – сказал Песцов. – Я именно скучноватый и заурядный. Вас домой подвезти?

– Если не трудно. Если это не противоречит вашим принципам.

Песцов подвез. Дом в центре, новый, трехэтажный, с квартирами так называемой свободной планировки, их контора здесь выполнила не один заказ. Катя напомнила об этом и сказала:

– А я до сих пор не решила, что делать. Хотела студию, но вообще-то надоела эта мода, когда всё на виду. Может, наоборот, комнатки сделать? Такие светелки? Может, посоветуете?

Песцов пошел с ней – советовать.

Увидел, что на самом деле всё готово, зона кухни отделена стеллажами с цветами, книгами и безделушками, виднелась дверь в спальню, а центральное пространство нет смысла перегораживать, получатся два пенала.

– Кофе? – спросила Катя.

Песцов не хотел, но согласился.

Сидел, пил кофе и молчал. Видел, что Кате неловко, и ему это нравилось.

Наконец, заговорил:

– Всё грамотно, Катя. Дали мне возможность показать мои блистательные навыки. Оценили мою оригинальность, когда я не стал за вас платить. Придумали достоверный способ пригласить меня в квартиру. Намекнули, что вы одна, без семьи и без друга. Хотя друг, может, и имеется. Приходящий и временный. Грамотно, очень. Но для чего вы это делаете? Я вам нравлюсь?

Катя смяла в кулачке салфетку и бросила ее на блюдце. Ответила не сразу: искала слова, чтобы и достойно возразить, и при этом не спугнуть, не слишком обидеть.

– А вы никогда не думали, Владимир Георгиевич, что есть люди, которые всё делают без задних мыслей?

– Нет таких людей. Всегда есть задние мысли. У всех. Во всех ситуациях.

– Вы уверены? И вам не страшно так жить?

Песцов от души рассмеялся:

– Ну, Катя, это уже перебор!

– В чем?

– Да в этом вот: «вам не страшно?» – повторил Песцов слова Кати. – Такая женская забота, такое сочувствие! Сто мужчин из ста тут же растеклись бы перед вами – черпайте хоть ложкой!

– Сто из ста? А вы тогда какой?

– Сто первый, Катя.

– Вы просто жизни боитесь.

– Хватит, Катя, это уже не смешно. Раньше – да, боялся жизни и во всем поэтому ее слушался. А теперь она пусть боится и слушается.