Анна Берсенева - Коктейльные вечеринки

– Красиво, – ответил он. – У Брина возле офиса скелет динозавра стоит. У кого-то вроде Стива Джобса лисы всюду бегают.

– Ух ты! Кусаются?

– Если их не трогать, то нет.

– Я когда-то хотела в Америку поехать, – сказала Маша. – Учиться. Даже язык сдала.

– Когда-то – это когда?

Маша рассердилась на свою ненужную болтливость. Конечно, при ее детсадовском шмыганье носом и пружинках вместо прически «когда-то» звучит глупо. Про свои мечтания она никому не рассказывала, и ему бы не надо. Сейчас снова расхохочется.

Раскладывая икру по тарелкам, Маша искоса и быстро взглянула на Кирилла. Непонятно, что в его глазах, но насмешки нет точно.

– Сразу после универа, – ответила она.

– И что тебе помешало?

А правда, что? Работу искала, квартиру, казалось, это временно, потом с Игорем встретилась, и как-то все закрутилось, и стало казаться, вот она, жизнь, а то все были фантазии и вымыслы… Представив, как она объясняет это Кириллу, Маша поняла, что лучше язык себе откусит. Но не откусила, а честно ответила:

– Дурость.

– Чья?

– Моя, чья же еще.

– Давай мы потом это обсудим, – сказал он. – В Скайпе или где тебе удобнее. Это требует некоторой ясности ума. У меня ее сейчас нет. Поедим лучше, ладно? По-моему, это все, на что я сейчас способен.

Что-то переменилось в его голосе и взгляде. Или просто она увидела его ближе, потому что как раз ставила перед ним тарелку с гренками и вазочку с вареньем?

Маша не знала, как назвать эту перемену. Она растерялась.

– В Скайпе? – переспросила она.

– Завтра я улетаю.

– А Вера говорила…

– Обстоятельства изменились. Исчерпались. Можно так сказать?

– Можно, – машинально кивнула она.

– Давай поедим, Маша.

– Наши отношения исчерпали себя, Вера. Думаю, тебе знакомо, как это происходит.

– Знакомо.

Она ответила машинально, могла бы и не отвечать. Но и скрывать нечего. Да, ей знакомо, как исчерпываются отношения.

– А Кирилл… – начала было Вера.

– Мы с ним уже обсудили это. Он тоже считает, что лгать друг другу невозможно.

Еще бы он считал иначе. Кирка и ложь – две вещи несовместные.

– Думаю, нам надо было это сделать раньше. Мне казалось, со временем наше несходство будет меньше значить. Но оказывается, наоборот, его сдержанность и моя эмоциональность расходятся все дальше.

– Ты думаешь, дело в этом?

– Возможно, если я не занималась бы искусством, а он тем, чего не может понять обычный человек, разница действительно сгладилась бы. Но есть то, что есть.

Мама когда-то говорила, что Кирилл выбрал себе жену с внешностью на Верин манер. Если это и так, то лишь отчасти. Марина, несомненно, сильно улучшенный образец. Предположим, в Вере есть неординарность, но в ней – красота настоящая. Особенно сейчас это видно, когда она стоит среди корзин, доверху наполненных красными и желтыми яблоками, синими сливами, золотым луком, пурпурными помидорами, и солнце серебрит ее волосы, как волжскую воду в дальней перспективе.

Все петербуржские офицеры, все шляхтянки из лесных белорусских поместий влили свои гены в плавильный американский котел, чтобы вышла такая безупречность.

«Я думаю не о том».

Верины мысли метались и путались, хотя, может быть, ей вообще не стоило волноваться. Когда сыну сорок лет и он живет за океаном, его решение расстаться с женой не должно касаться матери слишком непосредственно. Но когда сыну сорок лет и он живет за океаном…

Сердце, о котором она почти уже не думала, заныло тягуче и остро.

– Вера…

Маринин голос дрогнул, и сердце у Веры дрогнуло тоже.

– Видишь ли, я не стала говорить Киру… Ему будет больно.

– Мне можешь сказать.

«Может быть, мне будет больно, может быть, нет. То и другое не имеет значения».

– Со временем я, конечно, скажу и ему. Дело в том, что я жду ребенка.

Боль в сердце прекратилась мгновенно. Оно замерло и ухнуло в пустоту.

– Как?.. – с трудом произнесла Вера.

– Ребенок не от Кира, – поспешно сказала Марина. – Не знаю, легче ему будет от этого или тяжелее, но вот так.

Как будет Кириллу, Вера не знала, но сама почувствовала такое облегчение, что чуть не заплакала. Как все-таки относительно счастье! Одно и то же событие с одинаковой вероятностью может обернуться и радостью, и горем.

– Я думала, ты не хочешь детей.

Вера с удивлением услышала, что голос звучит спокойно. Хотя стоит ли удивляться? По сравнению с тем, что могло быть, Маринино известие в самом деле обрадовало ее.