Соня Фрейм - Опасный возраст

Часто говорят, что если вы — хорошая пара, то вы друг на друга чем-то похожи. Я замечал, как такие люди словно перекликаются внешне, стоит им только увидеть друг друга. Сами по себе они могут быть кем угодно, но вместе в них проявляется синхронность, выдающая их принадлежность друг другу.

Чего нельзя было сказать о нас с Алиной.

Каждый раз, когда я случайно ловил наши отражения где-нибудь в витринах или зеркалах, я словно спотыкался. Она была светлой и непосредственной, а я шел рядом как злобное привидение. Мы не смотрелись. Это был факт.

— Мы странно выглядим вместе, — заметил я.

— Почему?

— Ну, не знаю… Ты слишком миленькая.

— Слушай, в твоих устах это звучит как оскорбление.

— Вовсе нет.

— Я знаю, в чем дело! — И она ткнула пальцем мне в грудь. — Просто ты одеваешься как гопник. Извини. Раз уж ты назвал меня миленькой…

— Что-о-о? — И я рассмеялся.

Алина критически оглядела мою черную футболку с логотипом Linkin Park и удручающе покачала головой.

— Ну вот что это за майка?!

— На ней моя любимая группа, — запротестовал я. — Ты что, переодеть меня хочешь?!

— Мысль! Потому что майка ужасная. Снимай! У нас есть пуловер, который не подошел отцу. Давай просто прикинем, как тебе.

— Я не буду натягивать вещи твоего отца! — возмутился я. — И майку не сниму!

Вместо ответа Алина вцепилась в ее края и со смехом попыталась ее с меня стянуть. Я сопротивлялся как мог, но в итоге она стащила ее с меня, и лучше было так, чем если бы мы ее в итоге порвали.

— Так, пуловер! — пробормотала она и куда-то убежала.

Это произошло в один из редких дней, когда ее семейка разбежалась по каким-то делам. В доме остался только сенбернар, но он спал как убитый. Алина говорила, что его укатывают до такого состояния близнецы. На меня он даже не реагировал.

Алина вернулась с серым полуспортивным пуловером, который, по-моему, носят благородные мужчины за пятьдесят. Я искоса посмотрел на этот кусок дорогой ткани и ответил:

— Я его не надену. После останется только отпустить бороду, как у твоего папочки, и начать преподавать в университете.

— Не говори так про него! — рассердилась она. — Давай просто посмотрим. И вообще это Lacoste!

— Да хоть кто! Я не надену!

Тогда Алина схватила мою майку, некстати висевшую на спинке стула рядом с ней, и заявила:

— Ну, тогда иди домой голым! ЭТО ты больше не наденешь.

Я сердито смотрел на нее, не зная, что делать. Надеть свитер ее отца, чтобы она вернула мне мою майку? Ну уж нет. Он мне не понравился, и я из принципа отрицал все, что с ним связано. Я поднялся и направился к ней, размышляя, почему девочки любят все переделывать на свой лад.

— Алина, отдай-ка по-хорошему.

Ее рука с майкой скользнула за спину, и она отрицательно помотала головой.

— Фигушки. Мой парень не будет ходить в таком.

— Какая ты поверхностная. — Я укоризненно покачал головой.

Затем попытался выхватить майку. Но она убежала в свою комнату с ехидным смехом. Я поймал ее на пороге, резко прижав к себе и ловко перехватив ее руку. Майка сама упала на пол. Алина уперлась мне ладонями в грудь, и я поцеловал ее.

Каждый раз, когда наши губы соприкасались, мне казалось, я на мгновение проваливаюсь в темноту. Так это было здорово…

Я прижимал ее к себе, не в силах выпустить. Раньше наши объятия были невинны во всех смыслах. Без майки почему-то во всем сразу появился глубокий, интимный подтекст. Я хотел ее до безумия сейчас, и мне было плевать, что мы у нее дома и в любой момент может прийти ее страшный отец…

— Пожалуйста, нет, — прошептала она.

Но в ее глазах стояла ровно противоположная просьба. Я уже успел понять, что девушки все делают наоборот. То ли это было кокетство, то ли они не знают прямых путей…

С Алиной все шло легко. Не было ни одного лишнего, неловкого движения. Возможно, когда вы действительно подходите друг другу, начинают действовать законы вашего личного притяжения, силы природы.

И в тот момент я перестал думать, что мы смотримся контрастно. Потому что в момент нашей близости мы были единым целым и забыли о неискушенности в вопросах секса, о времени, о других людях, да и вообще обо всем мире.

И Алина вдруг стала другой в моих глазах. Та девочка, полуребенок, которую бросало от смеха в слезы, вдруг пропала. На ее месте я видел красивую девушку, ставшую моей целиком и полностью.

Мы смотрели друг на друга в молчании, начиная понимать, что только что произошло. Я мог бы сказать, что мы наконец-то узнали друг друга во всем.