Лара Вапняр - Пока еще здесь

– Давай, спроси меня. Спроси меня, боюсь ли я смерти.

– Ты боишься?

– Да, черт побери, до ужаса. Я не готов. Смешно, да, как самоотверженно врачи стараются продлить мне жизнь, но ни в малейшей степени не пытаются подготовить к смерти? Которая неминуемо придет! Они что, не могут придумать что-нибудь, чтобы умирать было хоть каплю легче, хоть каплю не так страшно?

Вика не знала, что ответить. У нее разрывалось сердце, но она изо всех сил глушила в себе эмоции. Она не была ни девушкой Итана, ни его подругой. Ни даже его психотерапевтом или врачом. Она была всего лишь узистом и не могла себе позволить так болеть за пациента!

– Есть замечательные программы в хосписах; они занимаются не только физической, но и психологической подготовкой, – тихо произнесла она.

Итан явно был жутко разочарован. Он, наверное, ожидал от нее чего-то честного, безумного, в русском духе, а получил типичный среднестатистический ответ в духе “Бинг Раскин”.

Вика снова посмотрела на твит про автокорректор, и сразу подступили слезы. Пришлось запрокинуть голову, чтобы они не пролились.

– Привет! – прервал кто-то ее мысли.

Вика подняла глаза и увидела сидящего напротив улыбающегося мужчину.

– Вы ведь стояли в очереди в Замок?

Вика кивнула. Это был белый мужчина в пуховике, джинсах и грубых ботинках. Говорил он с легким восточноевропейским акцентом. Польским? Сербским? Другими словами, типичный “пригородный”.

– Я слышал, задания в этом году труднее обычного, – заметил он. – У моей Джинни утром чуть не приступ паники случился. Я ей сказал “Солнышко, ни одна школа того не стоит, чтобы так себя изводить”.

Если не считать этой, подумала Вика. Эта школа того стоит. Интересно, изводил ли себя Эрик.

– Послушайте, – произнес мужчина, – позвольте, я куплю вам еще кофе или какое-нибудь пирожное?

Симпатичный. Немногим за сорок. Возможно, разведен. Широкоплеч. С милыми морщинками у голубых глаз.

– У меня встреча, – ответила Вика с извиняющейся улыбкой и поднялась со стула. У нее не было ни малейшего желания общаться с пригородным.

По дороге к парку Вика задумалась, не слишком ли она была резка с этим мужчиной. И нет, она ушла вовсе не потому, что сноб и считает, что достойна большего, ну или не только потому, а главным образом, из-за того, что все пригородные мужчины были для нее разновидностями Сергея. Или разновидностями типажа “Муж”. Муж, который знает ее так, как ей не хотелось бы, – с самых плохих, самых неприглядных, самых постыдных сторон. Он слышал, как она лжет, слышал, как она злобно орет. Видел, как ее тошнит, видел ее потрескавшиеся соски, видел, как она достала недоеденный бутерброд из помойки на кухне у его матери – она клялась, что бросила его обратно, но этого он не видел. Муж знает ее и не хочет ее. Он даже не стал бороться за нее. И, конечно, отчасти поэтому Вика не хотела заводить роман с Вадиком. Она больше не могла быть с мужчиной, который хорошо ее знает. Вадик нравился ей уже столько лет, но теперь, когда она была, по сути, свободна, ее передергивало от одной мысли о романе с ним.

Ей был нужен Любовник. Мужчина из совсем другого мира. Мужчина, который не знает ее. Мужчина, которому она покажется хорошей, блистательной, интересной. Особенной. Изысканной.

При мысли о таком мужчине у Вики от желания закружилась голова. С тех пор как ушел Сергей, у нее временами случались такие нежданные, непрошенные приступы желания. То и дело повторялась фантазия, как мужчина швыряет ее на кровать, раздвигает ноги и жадно вылизывает, лакает, как кошка миску с молоком.

Последний раз такое с ней было, когда она впервые приехала в Москву на вступительные экзамены в мед. В семнадцать. В жарком вагоне метро пахло старой кожей и потом. Ее потом тоже. Она была в коротком хлопковом платье. Свой огромный рюкзак Вика держала на коленях, и застежки отпечатались на голых ногах. Она вся взмокла и чувствовала себя грязной и гадкой. Но мужчины все равно пялились на нее. Она ощущала на себе их взгляды, электрическим током пробегавшие по ее телу. Это опьяняло.

А потом, когда она поступила в лучший медицинский институт страны (единственная из своего города) и переехала в Москву, ее оглушило, как все здесь пульсирует сексом. Она ходила по улицам или стояла в переполненном вагоне метро, и ловила на себе чей-то взгляд, и чувствовала слабость в коленках. Но Вика была хорошей девочкой, воспитанной строгой матерью и на книгах о великой романтической любви, которыми зачитывалась всю школу, так что о сексе ради секса не могло быть и речи. Она была готова на секс ради большой любви. Или скорее была готова на большую любовь ради секса.