Лара Вапняр - Пока еще здесь

– Reikna , – произнесла женщина.

– Да, – ответил Сергей.

Он воображал, как она идет ему навстречу, одетая только в его рубашку. Он не видел ее лица, но видел волосы на лобке, как и у Вики до того, как она стала делать бразильскую эпиляцию. Густые каштановые волосы с золотистым отливом. Точно как у Вики.

– Reikna , – произнесла женщина.

– Да, – ответил Сергей.

Правая рука лежала на руле, левую он запустил в штаны.

– Reikna , – сказала женщина.

– Да, – ответил Сергей и крепче сжал член.

– Reikna .

– Да.

– Reikna .

– Да, – сказал Сергей, доставая платок.

– Reikna !

– Да! Да! Да! Да! Черт!

Он долго не мог отдышаться. Когда наконец пришел в себя и нажал на газ, снова раздалось слово “ reikna ”. Теперь оно вызывало раздражение и даже неловкость. “Замолчи”, – сказал он женщине и выключил навигатор. Он ехал вверх по холму, и далеко впереди виднелся Верраццано. Сергею было хорошо. Он был полон энергии. Ему было лучше, чем все последние месяцы.

– Компетентен. Обладает ясным мышлением. Энергичен, – процитировал он вслух, потом припомнил и еще.

– Нет недостатков.

– Не допускает ошибок.

– Блестящий. Настойчивый. Сильный.

Сергей резко развернулся и двинулся в сторону дома.

– Следующий! – окликнул бледный прыщеватый юноша с синими волосами, и Вадик послушно стал выгружать покупки на кассе HippoMart . Когда он только сюда переехал, то сначала прочел HipMart . “Одно к одному! Даже супермаркеты здесь хиповые!” – сообщил он Вике, Сергею и Регине.

Органический куриный фарш, грибы майтаке, маленький контейнер с кокосовым рисом, пакет корна, яйца, исландский йогурт, кофе “Интеллигенция”, ломтик грюйера, небольшой вилок брокколи, три плитки “Риттер-спорта”, упаковка индийского светлого эля, ультрапрочная туалетная бумага, пачка презервативов и губки для посуды. Погодите, а где губки? Нету. Он забыл их взять. Бежать за ними уже поздно, тем более этот мерзкий юноша явно не стремился помочь. Он смотрел на покупки со снисходительной улыбкой, как будто знал, что все они навязаны Вадику либо другими людьми, либо обстоятельствами. Что он перешел на кофе “Интеллигенция” из-за Седжян; что не любил брокколи, но ел ее, так как брокколи была в списке самых полезных продуктов; что ему совсем не обязательна ультрапрочная туалетная бумага; и что он мечтал, чтобы у него были близкие отношения только с одной девушкой и презервативы были бы не нужны. Мысленно он сочинил пост для Tumblr : “Раньше я считал, что закупаться презервативами – признак мужественности, теперь понимаю, что это признак одиночества”.

Кассир прочистил горло. Вадик поднял на него глаза.

– Восемьдесят долларов семьдесят пять центов, – прошипел юноша. Вадик расплатился картой, подхватил набитый пакет и направился к выходу.

Публика, наводнявшая Бедфорд-авеню субботним вечером, была молодая и модная, что мужчины, что женщины. Вадик почувствовал себя старым и оплывшим. Ему было тридцать девять, рост за метр восемьдесят, вес под девяносто. Он сюда не вписывался. И не только по физическим параметрам.

Здесь, в Вильямсбурге, у Вадика часто появлялось ощущение, будто он случайно попал не в тот театр и теперь должен смотреть какую-то идиотскую пьесу, которую не понимает и смотреть не хочет, а потом вдруг до него доходит, что сидит он не в зале, а на сцене и должен играть свою роль. Дома это ощущение игры на сцене только усугублялось. В его новой квартире на первом этаже все окна выходили на шумную улицу с вечным водоворотом машин, велосипедов и прохожих. Вадику казалось, за ним наблюдают даже когда опущены шторы.

Он понял, что сил нет прямо сейчас возвращаться домой, и зашел в маленькую дорогую кофейню на углу Бедфорд и Пятой улицы. Заказал эспрессо и сел у окна, поставив на пол пакет – овощи, презервативы, куриный фарш и прочее.

Поселиться в Вильямсбурге захотела Седжян. В августе она сообщила, что готова съехаться. Вадик был на седьмом небе, хотя обстоятельства, при которых она это сообщила, были несколько странные. Последние недели они все больше отдалялись друг от друга. Вадик уже готовился к неминуемому разрыву. Но Седжян вдруг позвала его к себе, в Пало-Альто.

– Я приеду через пару недель, – пообещал он.

– Нет, приезжай прямо сейчас! В эти выходные! – требовала она.

Билет, купленный в последний момент, был неприлично дорог, но он того стоил. Седжян нежданно стала нежной и любящей, без конца прижималась к Вадику, плакала и смеялась, ворковала и всячески превозносила его, приговаривая, что все эти придурки вокруг ему и в подметки не годятся. Перед его отъездом Седжян объявила, что ей в Калифорнии делать больше нечего, что она будет искать работу в Нью-Йорке и им пора жить вместе. Вадик так обрадовался, что схватил ее, стиснул в объятиях и так бешено закружил по комнате, что ударил плечом о старинный шкаф с гараж-сейла. И только в самолете ему помнилось нечто подозрительное в этом ее поведении.