Джордж Сондерс - Десятое декабря [сборник]

Дом этот – особняк, в котором как-то раз останавливался Лафайетт. Торрини показали нам комнату Лафайетта, теперь это «комната для игр». Плазменный телевизор, пинбол, массажер для ног. Тридцать акров, шесть дополнительных построек (они так их называют – «постройки»): одна для «феррари» (три штуки), одна для «порше» (две, плюс еще одна, которую он сейчас тюнингует), одна для старинной карусели, которую они реставрируют как семья (!). Через ручей, кишащий форелью, переброшен красный восточный мост, привезенный из Китая. Показали нам отпечаток копыта времен какой-то династии. В гостиной рядом со «Стейнвеем» – гипсовый слепок копыта еще более ранней династии, сделанный с бревна другого моста. Автограф Пикассо, автограф Диснея, платье, которое надевала Грета Гарбо, – все это выставлено в большом застекленном шкафу красного дерева.

Огород, за которым ухаживает парень по имени Карл.

Лилли: «Вау, этот сад типа раз в десять больше, чем весь наш двор».

Цветник, за которым ухаживает другой парень, которого, как ни странно, тоже зовут Карл.

Лилли: Ты бы не хотел тут жить?

Я: Лилли, ха-ха, не…

Пэм (моя жена, моя радость, любовь моей жизни!): Знаешь, что в ее вопросе неправильно? Это «ты бы не»? Нужно, Ты бы хотел здесь жить? Я знаю, я бы хотела.

Перед домом, на просторном газоне – крупнейшая композиция ДС из всех, что я видел: все в белом, белые мантии, колышутся на ветру.

Лилли говорит: Можно подойти поближе?

Лесли, ее подруга: Можно, но мы обычно не подходим.

Мать Лесли в индонезийском саронге: Мы не подходим, потому что делали это много раз, детка, но, если тебе хочется? Наверное, для тебя все это что-то очень новое и волнительное?

Лилли, застенчиво: Да.

Мама Лесли: Пожалуйста, иди, порадуйся.

Лилли стремглав убегает.

Мама Лесли Еве: А ты, детка?

Ева жмется застенчиво к моей ноге, отрицательно качает головой: нет.

Тут появляется отец (Эмметт), держит свежераскрашенную ногу от карусельной лошадки, говорит, пора обедать, надеется, что нам понравится блюдо из свежей рыбы парусник, доставленной из Гватемалы, приготовленной с редкой приправой, которую привозят из одного-единственного небольшого района в Бирме и которую приходится вывозить за большие взятки, а еще ему пришлось сконструировать и построить специальный контейнер, позволяющий сохранять свежесть парусника.

Дети могут поесть позднее в домике на дереве, говорит мама Лесли. Мы купили специальную сервировку для стола. Та, которая была там раньше, была русской. Мы ее привезли из России, когда уехали оттуда. Очень неплохая, но немного облезла. И подсвечники были старинные. Я имею в виду старинные в смысле романовские.

И на прошлой неделе мы наконец доделали там электропроводку, говорит Эмметт.

Он показывает на домик на дереве, выкрашенный под викторианский, с двускатной крышей, торчащим изнутри телескопом и чем-то вроде небольшой солнечной панели.

Томас: «Вау, этот дом на дереве типа раза в два больше нашего настоящего дома».

Пэм (шепотом): Не говори «типа».

Я: Ох-ах-ах, пусть говорит, как ему нравится, давай не будем…

Томас: Этот дом на дереве раза в два больше нашего настоящего дома.

(Томас, как обычно, преувеличивал: домик на дереве не в два раза больше нашего дома. Скорее, наш дом в три раза больше дома на дереве. Но, конечно, да: дом на дереве большой.)

Наш подарок не самый кошмарный. Хотя, вероятно, самый дешевый (кто-то купил маленький DVD – плеер, кто-то принес клочок волос настоящей мумии (!)), но, на мой взгляд, самый душевный. Потому что Лесли (которую явно расстроил клок волос мумии, о чем она и сказала, поскольку у нее уже был один (!) тронула простота нашего комплекта для изготовления бумажной куклы. И хотя, покупая подарок, мы не смотрели на него как на китч, когда мама Лесли сказала, Лес, посмотри-ка, кич или что, тебе ведь нравится, правда? Я подумал: да, может, и китч, может, мы так и выбирали. В любом случае, это самортизировало удар, когда следующим подарком оказался билет на «Прикнесс» [20] «Прикнес» – скачки чистопородных лошадей, проводятся в Балтиморе. (!), поскольку Лесли недавно заинтересовалась лошадьми и стала рано вставать, чтобы кормить девять принадлежащих им лошадей, тогда как прежде она категорически отказывалась кормить шесть лам.

Мама Лесли: Догадайтесь, кому в конечном счете пришлось кормить лам?

Лесли (резко): Ма, ты разве не помнишь, я тогда все время отдавала йоге?

Мама Лесли: Хотите знать, как было на самом деле, по-честному? Это было благодатью, мне представился шанс заново открыть, какие они удивительные животные. После школы, в те дни, когда Лес занималась йогой.