Владимир Топилин - Когда цветут эдельвейсы

Рыскающая неподалеку Волга двинулась параллельно, но только под стволами деревьев, где было меньше снега. Не доходя до намеченного лесочка около сотни метров, собака остановилась, потянула носом воздух, застригла ушами и, сделав несколько коротких прыжков, скрылась из виду.

«Что-то почуяла!» — подумал Васька и двинулся вслед. Слабая надежда на следок аскыра мелькнула в голове, и охотник тут же загорелся азартом, мгновенно заглушившим разумную мысль: какой дурак в такую-то погоде вылезет из дупла?

Смешно, но факт! По краю колки, глубоко утопая в снегу, перебираясь от дерева к дереву, тянулся «лунник», оставленный голодным соболем, вышедшим из теплого гнезда на охоту. Четки были совершенно свежими, говорили о том, что зверек где-то близко и конечно же от собаки не уйдет.

Васькины предсказания оправдались ровно через минуту, когда в какой-то сотне метров от него раздался призывный голос Волги, загнавшей соболя на дерево.

«Точно говорят — не знаешь, где потеряешь, а где найдешь!» — улыбнулся про себя охотник.

Аскыр сидел на большой разлапистой ветке пушистого толстоствольного кедра, в двух метрах от вершины. Он лениво переводил взгляд с собаки на человека, ничуть не суетился, не беспокоился и всем своим видом как бы говорил: «Попробуй, достань!»

— Отличный подарок на сегодняшний день! Молодец, Волга! — благодарно потрепал Васька беснующуюся собаку. — А достать-то мы его сейчас достанем!

Не торопясь, снял со стволов предохраняющий чехол, дяя гарантии дунул, вставил патрончик, взвел курок и, тщательно прицелившись, плавно нажал на спусковой крючок. Тихий щелчок сразу утонул в кухте, густо насыпанной поверх гнущихся веток. Соболек резко дернулся всем телом и, медленно опуская кошачью голову, повалился вперед. Обмякшая тушка с ускорением полетела вниз, глухо тукая по попадавшимся на пути сучкам и собирая за собой сплошной поток падающей кухты.

Но слишком коротким было падение хищника: на пути встала широкая ветка-рука.

Досадуя на неожиданное препятствие, Васька коротко выругался и как-то нервно заскрипел зубами. Но это, естественно, не помогло: аскыр лежал крепко в пяти-шести метрах от земли.

Проверив упавшие после выстрела комья снега и не найдя среди них добычу, Волга вновь залилась лаем. Она не видела, куда упал убитый соболь, и поэтому по-своему ругалась на хозяина: «Ты что, пенек, стрелять разучился?»

— Нет, Волга, стрелять я не разучился. Убить-то я его убил, а как достать? — говорил он ей, оглядывая ствол дерева. И, немного помолчав, добавил: — Придется лезть!

Скинув лыжи, отоптал снег, снял курточку и, аккуратно ступая по мерзлым сучкам, начал подниматься по стволу. Судя по частоте разросшихся веток, кедр был непролазным, и, чтобы обрулить многочисленные препятствия, Ваське приходилось извиваться по-змеиному. «Разнокалиберные» руки-сучья промерзли до основания и были хрупкими и скользкими. Чтобы не сорваться вниз, ему приходилось пробовать их прочность, а потом подтягиваться на руках и ногах. Не предназначенные для подобных мероприятий кожаные ичиги предательски скользили и ежесекундно грозили падением, но цепкость рук и ловкость жилистого тела быстро продвигали охотника все выше и выше.

Подъем Васька закончил без каких-либо приключений. Добравшись до нужной ветки, он легко дотянулся до пушистого шоколадного комка и осторожно положил его в широченный карман брюк. Васька специально не бросил зверька вниз, потому что не доверял острым клыкам ожидавшей внизу собаки.

Теперь оставалось лишь спуститься вниз. Но спуск с дерева всегда сложнее, чем подъем: чтобы поставить ногу, необходимо постоянно смотреть вниз, что очень неудобно.

Резкий, неожиданный хруст сломавшегося под ногой сучка, прозвучавший словно хлопок «мелкашки», потеря равновесия... Скользнувшие по мерзлому дереву руки не смогли удержать тело — с треском ломая хрупкие ветки, в какую-то секунду пролетев шестиметровую высоту, он грохнулся на спину в утоптанный им же снег. Хотя пушистая перина несколько смягчила сильный удар, появилось ощущение страшной боли, дыхание перехватило... Ему показалось, что тело разорвали на несколько частей, отчего сознание покинуло мозг, черной темнотой заполонив окружающий мир...

Васька не помнит, сколько времени прошло после падения, но страшная боль, отключившая его, возвращала в действительность.

Медленно приоткрыв глаза, он увидел морду Волги, почувствовал горячее прикосновение шершавого языка, приводившее в чувство. Увидев некоторое движение, собака радостно заскулила, приветствуя своевременное возвращение человека «в этот мир», и, усевшись рядом, замерла, ожидая команды.