Владимир Топилин - Когда цветут эдельвейсы

Через несколько дней попался первый соболь.

Прежде чем вытащить замерзшего, как ледышка, зверька, девушка долго и недоверчиво присматривалась к нему, тыкала таяком, опасаясь неожиданностей и подвоха со стороны хищника, с опаской высвободила переднюю лапку из железных челюстей и с большим облегчением уложила соболя в котомку.

Радости от первой удачи не было предела. Ольга как на крыльях летела к избушке, чтобы похвастать своей добычей перед Васькой. Ей хотелось доказать, что она тоже не лыком шита и что у нее тоже «идет процесс охоты». Для нее было важно, что аскыр к ее приходу уже был мертв. Она не могла себе представить, что будет, если он будет еще жив. Жалость и сострадание ко всему живому переполняли чуткую девичью душу.

Она как-то спросила у Васьки:

— А что делать, если соболь еще будет жив?

Васька, много повидавший за свою охотничью жизнь, ответил не задумываясь:

— Хлопни его таяком по голове или, на крайний случай, застрели из мелкашки. — И, понимая состояние подруги, уже мягче и как можно спокойнее добавил: — Ничего здесь такого нет. Охота есть охота! Все когда-то переступают эту границ}'.

Переступила эту грань и Ольга.

Однажды она шла по западному путику и, приближаясь к очередном}^ капкану, издали услышала металлический звон, а затем увидела мечущегося зверька, совсем недавно попавшего в клещи.

При виде приближающегося человека аскыр заметался еще сильнее, хватая клыками за металл, крушил все на своем пути и, грозно оскаливаясь в беспомощности, грыз собственную лапу. Полностью разрушенная хатка свидетельствовала о силе и свирепости этого мелкого хищника.

Вплотную подошедшая девушка некоторое время смотрела на него, решая, что предпринять: добить или отпустить на волю.

Она решила отпустить пойманного соболя на свободу. Нежно, с сочувствием глядя на затихшего, изготовившегося перед нападением аскыра, Оля шептала ласковые слова и одновременно протягивала руку к пружине капкана. Но, даже не дотянувшись до него, почувствовала сильный укус челюстей разъяренного зверька.

От боли она подпрыгнула вместе с лыжами на полметра от земли и, изображая танец дикого племени мумба-юмба, заизвивалась всем телом, голосуя прокушенной рукой. Стучавшая отбойными молотками боль долбила в руке и отдавала в голову. Вместе с красочными «мультфильмами» из глаз брызнули слезы. Чтобы остановить кровь, Ольге потребовалось немало усилий, чтобы достать из котомки аптечку и сделать кое-какую перевязку. И вновь встал вопрос: как быть?

Отпустить соболя она уже не решалась, но и ждать неизбежной смерти, смотреть на его мучения не было сил. Понимая, что это все равно должно рано или поздно произойти, Ольга решительно взвела курок «Белки» и, направив стволы к голове обреченного зверька, выстрелила...

Васька был на избушке и еще издали заметил возвращающуюся Ольгу.

— Что случилось? — спросил он.

— Соболя добыла живого! — едва выдавила она, приподняла левую руку, перевязанную окровавленным бинтом, и как-то жалобно, по-детски добавила: — Он меня укусил!

Васька понял все, что происходило сейчас в Ольгиной душе. Он прижал ее к себе и стал успокаивать. Сейчас Ольга переживает один из тяжелых моментов в жизни: она впервые отняла у живого существа жизнь. Чтобы хоть как-то отвлечь ее, он взял пораненную руку и, внимательно осмотрев отпечатки маленьких клыков, сказал что-то очень веселое. Она улыбнулась и, мало обращая внимания на ноющую руку, с азартом принялась в красках рассказывать свою таежную историю.

С улыбкой слушая ее эмоциональный рассказ, Васька подумал: «Что только не происходит в жизни, и никогда не знаешь, где потеряешь, а где найдешь».

Потери — это годы Васькиной юности, проведенные в тайге. А главная его находка — Ольга, за короткий отрезок времени ставшая единомышленницей, верной помощницей и просто спутницей в этих диких краях...

«Как дела?» — спрашивал Васька вместо приветствия после нескольких дней разлуки. Ее лицо светилось счастьем долгожданной встречи, она улыбалась, суетилась и, накрывая на стол, хотела казаться степенной и строгой охотницей. Так всегда делал Васька, но у нее это не получалось. Руки от волнения дрожали, она краснела, роняла на дощатый пол то чашку, то кружку. В конце концов, девушка бросилась ему на шею, горячо целовала и долго шептала, как ей было плохо одной.

Такие встречи становились привычными, но в то же время томительно желанными. Уходя на обход своих путиков, Васька не находил места в одинокой избушке и все раскинутые по тайге капканы старался обойти как можно скорее, чтобы сократить время разлуки.