Владимир Топилин - Слезы Чёрной речки

После купания тело бьет мелкая дрожь. Холодно, одежда мокрая, ноги босые, левая рука болит. Посмотрел на голень, кожа содрана до кости, из раны сочится кровь. Перевязывать некогда да и нечем. Чтобы не уснуть, надо идти, иначе — смерть.

Собрался с силами, встал. Хромая, осторожно ступая по галечнику, сделал несколько шагов вперед. Камни острые, но ступни не чувствуют боли, онемели. Вышел на берег. По земле идти мягче. Нашел в кустах какую-то палку. Опираясь на нее, пошел к седловине. Берег захламлен поваленными деревьями, то и дело приходилось обходить упавшие кедры, ели и пихты.

Сначала двигался вдоль берега реки, потом, определившись с направлением, свернул в займище, под гору. Постепенно согрелся. Стараясь не обращать внимания на боль в руке и ноге, полез на перевал. Взобрался на первый прилавок, облегченно вздохнул, обрадовался. Перед ним — зверовая тропа, ведущая в нужном направлении. Идти по набитой копытами земле стало легко, тем не менее, подняться на крутую седловину стоило больших усилий. Гора казалась невысокой, но крутой. Временами приходилось вставать на четвереньки, цепляться рукой за траву и кустарники. Босые ноги скользили по грязи. Приходилось останавливаться чаще, чем этого хотелось. Под последним крутяком лег, долго не мог подняться. Возможно, от бессилия впал в забытье.

Очнулся, почувствовав легкий озноб. От земли несло сыростью и прохладой. На траве и деревьях появилась первая роса. Солнце заканчивало свое дневное шествие за соседней горой. В лицо дул несильный ветерок. Показалось, что напахнуло дымом. От мысли, что где-то рядом находится жилье, вскочил, шатаясь, пошел в последний подъем, который дался труднее всех.

Вылез, остановился, вслушиваясь в вечернюю тишину тайги. Показалось, что где-то далеко сбрякало ботало. Долго ждал, надеясь, что звук повторится. Нет, не повторился. И запах дыма улетучился. Да и был ли он? Появились сомнения, правильно ли идет. Если верить карте, деревня должна быть там, за горой справа, в широкой долине. А если нет? Его участь незавидна. Скоро наступит ночь, а бродить по тайге до утра Янис не сможет, настолько слаб. Надо идти.

Опираясь на палку, Янис медленно пошел дальше. Про себя отметил, насколько короткими стали шаги, и силы в ногах почти не осталось. Был бы конь, давно бы доехал до деревни. Опять же сомневался, как бы смог на него сесть?

Перевалил седловину. Зверовая тропа свернула влево, пошла вдоль горы. Впереди справа — глубокий, широкий лог. Вон там, кажется, видны прогалины, до них около двух километров. Может быть, это покосы или огороды староверов?

Вновь пошел по тайге. Колодник и кустарник тормозили и без того медленный ход. Солнце село, обильная роса промочила все вокруг. Под босыми ногами вода, болотные кочки. Ноги мерзнут. Путник идет где-то в низине. Когда и как сюда забрел? Не помнит. Пока не упал в жижу, надо выбираться на сухое место. Вон, сбоку пригорок, на нем елки. Под одной из них можно прилечь и ночевать. Спать придется без костра, спичек все равно нет. А идти дальше — нет сил.

Кое-как вылез на бугорок и… Едва не задохнулся от радости. Перед ним — стог сена. Сначала не поверил глазам, подошел ближе — нет же, точно стог. Недавний, свежий, сметанный несколько дней назад, а вокруг него большой покос. Староверы отвоевали сенокосные угодья у тайги рядом с болотом, знают, где хорошая трава. В стороне у леса еще один зарод, за ним третий. Где-то здесь должна быть конная дорога, ведущая в деревню. Прошелся вдоль кромки деревьев и действительно наткнулся на свежую, недавно разбитую лошадиными копытами, тропу. Зашагал по ней, поглядывая на светлое небо над головой: теперь не заблудится!

Идти пришлось долго. Наступившая ночь скрыла все выбоины и кочки. Вся в грязи и лужах тропа была не из лучших. Янис часто оступался, падал. В лицо били ветки, несколько раз ударялся больной рукой о стволы деревьев. И все же, собираясь с силами, двигался дальше.

Наконец-то запахло деревней, деревянными крышами домов, навозом, огородами, скошенной травой. Тайга расступилась, уступая место полянам. Черные, без света в окнах, дома насупились каменными глыбами. Тишина такая, что слышно, как журчит под пригорком небольшой ручей. Казалось, что здесь никого нет, никто ему не поможет. Однако услышали. Чуткие собачьи уши восприняли поступь босых ног, залаяли. Те, что были не на привязи, окружили, стали наседать, стараясь укусить. Янис остановился, не смея сделать шаг вперед. Ждал, что на голоса откликнутся люди.