И всё это мельтешение – несущиеся по широким улицам автомобили и «броуновское движение» людских потоков – даже мне казалось иной раз неким засасывающим круговоротом, огромной воронкой, в которой ты, не в силах сопротивляться ей, беспомощно «барахтаешься», как и все. Тоже спешишь, летишь куда-то, чтобы непременно успеть, не пропустить… Тем более что газета, в которой я тогда работал, отличалась удивительной «прожорливостью» и требовала всё новых, ежедневных «жертв», то есть свежих, и лучше «с душком», новостей. Или, как говорили в редакции, – жареных материалов: о пожарах, ограблениях, всевозможных авариях, убийствах, изнасилованиях, криминальных «разборках»… Статьи на подобные темы были нарасхват…
Может быть, поэтому неспешный путь от нашего дома, построенного ещё в 1937 году, в эпоху Сталина, двумя своими сторонами выходящего на две улицы: Сурикова и Марата, до школы, а потом обратно, когда я встречал сына после уроков, поджидая его в тени ещё не сбросивших листву деревьев вот в этом самом скверике, и был, пожалуй, самым приятным и значительным событием дня…
Общепринятое мнение наших друзей сводилось к тому, что с переездом нам страшно повезло!
Во-первых, мы перебрались из своего «захолустья» в большой город – областной центр, население которого в сорок раз превышало пятнадцатитысячное население того провинциального городка на берегу Байкала, в котором мы прожили шесть лет в полукружии синих гор. Цивилизованность же, по убеждению многих, определялась именно количеством людей на определенной площади – будь то квадратный метр или километр…
Во-вторых, мы очень удачно, по заверениям приятелей, обменяли свой двухэтажный, четырёхкомнатный коттедж, с небольшим участком при нём, на трёхкомнатную (в недавнем прошлом коммунальную – на две семьи) квартиру, добротной постройки, с высокими потолками, да ещё в центре города.
«Если вы даже проиграли в квадратных метрах, в кубических вы ничего не потеряли, – обычно говорили приходившие навестить нас друзья. Разглядывая лепестки лепнины на потолке, в тех местах, где, очевидно, предполагалось висеть блистающей хрусталём люстре, протискиваясь между «развалин Помпеи» – ещё не собранной и фрагментарно лежащей повсюду мебели, чемоданов с одеждой, каких-то узлов, картонных коробок с книгами, – на кухню, где всё уже было прибрано, расставлено и где можно было выпить чашку чая, а может, и чего покрепче и вволю поговорить… В-третьих, жене сразу удалось (может быть, оттого, что она была человеком не вредным, и Господь был к ней за это милостив) устроиться на работу в один из ведущих научно-исследовательских институтов региона, в местном Академгородке. И хотя денег там «не платили», вернее, платили так мало, что их было трудно заметить, люди работали в нём «из любви к искусству», вернее – науке, «за интерес». А поскольку Наталья была трудоголиком, да к тому же ещё и любила свою работу, продолжая заниматься прежней, близкой ей, байкальской тематикой, она была почти всем довольна. Тем более что о деньгах она всегда думала меньше всего.
Я тоже определился в одну из областных газет, где зарплата, надо сказать, была нормальная, но, в отличие от жены, работу я свою не любил. Как там у Сатина в пьесе Горького «На дне»: «Если труд для тебя в радость – жизнь счастье. Если труд для тебя в тягость – жизнь рабство». И если первый вариант подходил жене, то второй – был «пошит» на меня. Ибо любую работу – а мне пришлось сменить немало профессий: грузчика на продбазе, инструктора по плаванию, учителя биологии в школе, бурового мастера, сотрудника НИИ, корреспондента различных газет, – не жаловал, считая всякую из них временной, поскольку уже давно «пописывал», рассчитывая стать когда-нибудь неплохим, а может быть, и хорошим писателем. Правда, пока что о моих рассказах знал только старый письменный стол, в ящике которого «до поры до времени» они и хранились…
К счастью, «содержание» в нынешней моей редакции, – в отличие от предыдущей, районной газеты, где я «служил» и куда надо было являться к восьми часам утра, а уходить ровно в пять вечера, по придури редактора, не взирая на загруженность корреспондента, – было «беспривязным», конечно, при условии, что ты успевал в срок выполнять редакционные задания, заполняя какую-то часть пустого газетного пространства, порою, не менее пустыми статьями-однодневками или даже – сиюминутками, не требующими ни осмысления, ни размышлений, излагая в них, по велению времени, «голый фактаж». Но именно такая продукция с особым интересом и проглатывалась обывателем, то есть массовым читателем, а значит – потенциальным подписчиком нашей «полужёлтой» и весьма объёмной газетёнки. Получалось, что не мы воспитывали массы, а массы воспитывали и «строили» нас «по образу и подобию своему». Однако, благодаря такому режиму работы, когда почти любой корреспондент находится в «свободном плавании», я мог себе позволить неспешную прогулку утром – до школы, а затем, часов в двенадцать – до дома. Заодно вместе с сыном и пообедав.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу