Александр Снегирев - Призрачная дорога

Рядом говорили про творог.

Я стал думать о твороге.

Об этой белой рассыпчатой субстанции, которая производится из молока и бывает разной жирности.

Бывает девять процентов, а бывает ноль.

А ведь я ошибся.

Ошибся насчёт рассыпчатости.

Есть творог не рассыпчатый, а такой, как бы слипшийся. Он продаётся в пачках, как масло. Они всегда мокрые, эти пачки.

Интересно, какой творог приобретут те, кто его обсуждает.

Заговорили про шашлык. Какое мясо брать, парное или замаринованное. Поговаривают, что маринуют то, которое уже начало портиться. Маринад скрывает изъяны природного вкуса.

Какое странное слово по отношению к мясу – парное.

Я понимаю, молоко.

Но мясо.

Какая-то плотоядная жуть таится в этом словосочетании.

От тела ещё поднимается пар, а ты уже его жрёшь.

Парное мясо, парное мясо, парное мясо.

Жирок, жирок, жирок.

Освежители воздуха нужны, чтобы создать в пространстве свою ароматическую вселенную.

Резиновые перчатки нужны, чтобы сберечь кожу рук.

Домашняя коптильня нужна, чтобы коптить на дому.

Треньк.

Вот и деньги.

Когда я выкатил с рынка, бродяги-парковщики куда-то запропастились.

Видимо, набрали нужную сумму и отправились на шопинг.

Что ж, останутся без подаяния.

Собравшись поставить тележку в хвост к остальным, я заметил телефон.

Обратить внимание можно было на многое.

Например, на цыганку, наблюдающую за выводком хищных малышей и лузгающую подсолнух. Кажется, что золото у неё во рту – это не коронки, а шелуха драгоценных зёрен. На отказ в подачке цыганята отвечают шипением.

Место, выделенное для инвалидов, заняли сыны южных колоний. Они заперты в чёрном автомобиле, содрогающемся и дребезжащем от нагнетаемых изнутри магнитольных звуков. Южане от грохота не страдают и водят по сторонам своими заросшими лицами.

Обладай я социальной иронией, заметил бы огорчительное состояние тротуаров, бордюров и газона вблизи рынка. С ними со всеми случилось какое-то несчастье, тяжеловесная необратимость прокатилась по ним, не оставив живого места. Тротуары напоминают кашу с комками, кажется, что асфальт лепили голыми руками. Бордюрные камни кренятся, газоны исполосованы колёсами и усыпаны окурками так густо, что у гостя из далёкого края может сложиться впечатление, будто здесь недавно прошла посевная какой-то нововыведенной сигаретной культуры, которая вот-вот даст всходы и заколосится урожаем с фильтром.

Из всего этого великолепия моё зрение выбрало телефон.

На дне второй от края тележки из числа закованных в длинную тележечную гусеницу лежит телефон в коробке.

Новенький.

Кто-то купил и забыл.

С одной стороны – невероятно, такого просто не может быть. Здесь столько страждущих, что телефон, тем более в коробке, не залежался бы. Тот, кто задвинул последнюю тележку, увидел бы его. С другой стороны – почему бы не проверить, надо только найти ещё одну монетку и отпереть тележку.

Мною овладела жажда наживы.

Дело за монеткой.

Но её-то как раз я найти не мог. Ощупал карманы – нет десяти рублей.

Почти вышедшая из употребления купюра этого номинала есть, две монетки по пять есть, а одной десятирублёвой нет.

Можно вернуться в рыночный павильон и разменять. Но нельзя же оставить находку. Кто-нибудь другой перехватит.

Попросить кого-то посторожить, пока я сбегаю на кассу?

Попросить одного из бродяг разменять в обмен на вознаграждение?

И сделать всё это хитро, чтоб никто не догадался и не завладел моим трофеем.

Я сел на корточки рядом с сетчатым корпусом тележки и смотрел на коробку внутри неё, как кошка смотрит на хомячка в клетке.

Оставив собственную тележку, изогнувшись и просовывая пальцы сквозь прутья, я принялся подталкивать коробку к краю железной корзины,

Вот все удивятся, когда я скажу, что нашёл новый телефон.

Тщетно, коробочка лежит плашмя, прижатая сверху и никак не хочет поворачиваться узкой стороной.

Со вздохом я встал, чтобы размяться.

И надо же, заметил разменный аппарат.

Стоит себе у стены, как я его сразу не увидел.

Усмехаясь собственной рассеянности, неожиданно сменившейся зоркостью, я подошёл к автомату, закинул в него обе свои пятирублёвые и получил одну номиналом в десять.

Вернувшись к тележке, я без труда высвободил её и схватил коробочку с телефоном.

Коробочка с телефоном оказалась коробочкой без телефона, а отчётливо просвечивающий сквозь прозрачную крышку гаджет – упаковочным муляжом.