Луиза Эрдрих - Лароуз

— Кое-кто сделал кое-что кое с кем, поэтому я отправился сражаться с плохими парнями.

— Сделанное было действительно нехорошим? Это случилось недавно?

— Нет. Несколько лет назад.

— Тогда это не защита. Это месть.

— «Вот как выглядит месть», сказала она.

— Кто?

Лароуз не ответил.

— Ладно. Я и сам догадался.

— Те ребята сделали с ней плохие вещи. Я пошел в их гараж. Ударил одного парня, но другой сбил меня с ног, и у меня чуть не остановилось дыхание.

Отец Трэвис прошел с Лароузом в угол зала, где они уселись рядом на куче спортивных матов.

— Сколько им было лет, тем парням?

Лароуз объяснил, что они сейчас учатся в средней школе и что один из них, Брэд, кстати, отвез его домой после всего этого и порекомендовал заняться футболом.

— Брэд, да? Моррисси. Я знаю этих ребят. Так ты пошел их бить. Это как раз то, что я прошу вас никогда не делать. Ты нарушил дисциплину. Я должен забрать твой пояс.

Лароуз опустил голову. Его лохматые волосы свесились вниз.

— Они сделали ей очень больно, — прошептал Лароуз.

Отец Трэвис набрал воздуха в легкие и задерживал дыхание, пока не почувствовал, что может контролировать свой голос.

— Ты сказал правду, так что пояс снова твой, — проговорил он. — А теперь ты должен открыть мне все.

— Я ничего точно не знаю, — отозвался Лароуз, — кроме того, что она после случившегося постоянно принимала душ, чтобы вновь ощутить себя чистой. После этой истории она чувствовала себя точно раненое животное.

Руки отца Трэвиса сами собой захотели сжаться в кулаки. Борясь с этим, он приложил пальцы к вискам и закрыл глаза. В нем поднималась волна ярости.

— Отец Трэвис?

— Я поговорю с ними, — произнес священник, открывая глаза. — Скажу пару слов. Но драться не стану, понимаешь?

Уэйлон, Холлис и Кучи решили съездить в Хупданс и поесть гамбургеры в придорожном кафе. На случай, если они увидят там Багги или его друзей, они взяли с собой гетры и камни. Камни лежали в бардачке, а гетры они засунули в держатель для стакана. Если бы дела пошли плохо, они положили бы камни в гетры и стали бить ими с размаху. Но в кафе большинство столиков были заняты пожилыми фермерами, громко разговаривающими и занятыми едой. Мальчики проигнорировали мармит [246] Мармит — обогревающая плита, теплый стол для сохранения пищи в горячем состоянии. , а также крошечный салатный бар и уселись за столик в дальнем конце зала. Они недавно помогли Бап и Отти навести порядок в гараже, а потому были при деньгах. Когда они наполовину расправились со своими гамбургерами, вошел Багги. Он был один и не заметил их. Он прошелся по закусочной, потом сел за стойку, но вскоре снова вскочил — сразу после того, как сделал заказ. Мальчики поспешно доели гамбургеры, сделали знак официантке, положили деньги на стол и вышли на улицу. Багги разговаривал с поваром. Они сели в машину Холлиса и стали ждать Багги.

Через несколько минут подъехал отец Трэвис на белом церковном микроавтобусе и остановился рядом с ними. Он заметил, как ребята вышли, поздоровался и вошел в закусочную. Мальчики видели, как он уселся на барный стул рядом с Багги. Когда тот вскочил, намереваясь уйти, отец Трэвис по-дружески положил руку на его тощее плечо, и Багги опять плюхнулся на место.

Мальчики видели это совершенно ясно.

— Что он делает?

— Может, Багги хочет поступить в духовную семинарию?

Они наблюдали за сидящими за стойкой. Багги что-то говорил и яростно жестикулировал, но наклонялся при этом вперед все сильней и сильней, пока его лицо не опустилось так низко, что почти уткнулось в картофельные оладьи. Он часто оглядывался вокруг, бросая взгляды вправо и влево, словно боясь, что его кто-то услышит, хотя большинство людей за столиками, потягивающих слабый кофе, были почти глухими и не настроили свои слуховые аппараты на восприятие разговора, ведущегося так далеко от них. Наконец отец Трэвис передал кассиру несколько банкнот и вышел из закусочной вместе с Багги. Парень что-то бормотал, стоя рядом с отцом Трэвисом, пока не подъехал Кертанз. Когда Багги сел в его машину, Холлис завел мотор. Он уже почти тронулся с места, когда отец Трэвис встал прямо перед машиной и положил руку на мятый капот. Холлис выключил двигатель. Отец Трэвис подошел к водительской дверце, и Холлис опустил стекло. Отойдя назад, священник сделал им знак выйти. Они повиновались и смущенно встали у машины, отводя глаза.

— Я все понимаю, — сказал наконец отец Трэвис. — Но не делайте глупостей.