Николае Русу - Лия

Кристиан посмотрел на меня и улыбнулся: мягко, слегка иронично. Я понял, что продолжения не последует, и этой короткой информацией я должен был довольствоваться. Я не стал настаивать на подробностях, хотя они обещали быть достаточно интересными. Пришлось обойтись и этим. Часть письма, которую я прочитал вслух, еще раз пробежал глазами.

…Я видел много глупцов на этом свете, но, думаю, таких, как я, больше не отыскать. С утра до вечера я брожу, словно лунатик, вот уж точно, у меня не все дома. В конце концов, с этим пора кончать. Решил же я ему все рассказать, все как было? Все! Все! Все! Ведь именно для этого я и пришел. Чтобы он выслушал меня как друг и рассудил, тоже как друг. Я ничего не забыл… Я помню каждую подробность, вижу наяву, как ярко светило в тот день солнце, так ослепительно, что, казалось, даже листья излучают свет, а асфальт на улице походил на световой конвейер, на огненный поток.

Тогда, в тот памятный день, у меня на руках был уже почти подписанный акт ревизии. Окончив работу на два дня раньше срока, я решил отправиться в село. Не был у родителей целых три месяца, да и тогда, когда приезжал, не больно радовал их своим присутствием, потому что все дни напролет проводил у деда. Помню, тогда обещал деду привезти из города шляпу. Как-то раз дед в шутку сказал, что ему, чтобы стать министром, не хватает только новой шляпы.

После этого я твердо решил, что без шляпы к нему не поеду. Вернувшись в город, сразу же направился в универмаг. Был рабочий день, однако люди потоком стекали по лестницам и копошились, словно муравьи, у всех отделов. На четвертом этаже, в правом крыле, находилась шляпная секция.

Потоки сухого удушливого воздуха сдували пыль с тяжелых осенних шляп с широкими полями, все они были одинакового темного цвета. У столика сидела девица в черном халате с треугольной эмблемой магазина, приколотой на груди.

На ее лице читалась скука, замешанная на грусти, внимание привлекали только ее глаза: они спокойно смотрели в одну точку, выдавая состояние рассеянного человека. «Думается, эта барышня мечтает сейчас попасть на пляж», — мелькнуло у меня в голове, в то время, как я направлялся к полкам, заставленным шляпами, попутно всматриваясь в смуглое лицо продавщицы, обрамленное ослепительно черными длинными волосами, которые свободно стекали по плечам.

В углу я, к счастью, наткнулся на летнюю шляпу голубоватого цвета, однако она оказалась на несколько размеров больше. Все же я захватил ее с собой и направился к продавщице.

— Простите, пожалуйста, за беспокойство, — обратился я ироничным тоном, — но я хотел бы поменять эту шляпу на другую, меньшего размера.

Девушка уловила иронию в моем голосе и нахмурила брови. В ее глазах появился металлический блеск.

— Других нет, — бросила она фразу неуловимым движением губ, и вновь вонзила свои черные глаза в невидимую для окружающих точку, которая находилась перед ней.

— Но если я вас очень попрошу, — настаивал я с улыбкой.

— Я тебе сказала, что других нет, ступай с моих глаз долой! — закричала она.

Я просто остолбенел от недоумения. Я привык к совсем другому обращению на работе и сейчас, когда мне «тыкали» с такой дерзостью и озлоблением, я почувствовал, как нечто вроде замыкания на мгновение перекрыло доступ воздуха в легкие и сковало язык. Я не ожидал такого хамства от этой соплячки.

— Барышня, может, ты выражаешься, как привыкла, но ты находишься на работе, и перед тобой не какой-то там… — не найдя подходящего сравнения, я растерянно смолк от спокойствия и безразличия, с каким она меня слушала.

«Ну погоди, я научу тебя, как надо обслуживать покупателей», — подумал я про себя, решив позвать директора магазина.

— Э, умник, шляпу-то оставь, куда ее стянул? Смотри на него, какой хитрец нашелся. Я твоего брата знаю.

У девчонки был сильный, мелодичный голос, и в то мгновение мне показалось, что она улыбалась, когда кричала мне вслед.

Я резко повернулся, чувствуя, как вспыхнуло мое лицо, и положил шляпу на прилавок. Покупатели, медленно передвигавшиеся с места на место, придирчиво рассматривая то один, то другой товар, обратили свои любопытные взгляды на мое лицо, которое от смущения запылало еще сильней. Я с угрозой посмотрел на девицу, которая таким бесстыдным образом насмехалась надо мной, но натолкнулся на каменное выражение лица, которое, казалось, ничего не выражало. Только большие, бездонные глаза горели упрямым любопытством. В то же время, казалось, она глядела не на меня, а куда-то в сторону, в пустоту.