Элизабет Страут - Когда все возможно

Стеллажи в кабинете у Пэтти были сплошь уставлены папками с документами, а на письменном столе красовался выводок фотографий в рамках — ее племянницы и племянники; на верхних полках и на столе лежала груда подаренных коллегами брошюр и авторефератов. Но самое видное место занимал ее ежедневник, открыв который Пэтти поняла, что ученица Лайла Лейн вчера пропустила назначенную ей заранее встречу. Буквально в ту же минуту раздался стук в дверь — хотя дверь была открыта настежь, — и на пороге возникла высокая хорошенькая девушка.

— Входите, — пригласила Пэтти. — Вы Лайла?

Казалось, вместе с девушкой в комнату вошло и ее смущение. Послушно опустившись в кресло, она неловко ссутулилась и одарила Пэтти таким взглядом, что той стало не по себе. У Лайлы Лейн были длинные светлые волосы, которые она, приподняв, перебросила через плечо, и во время этого движения Пэтти заметила у нее на руке татуировку — что-то вроде колючей проволоки, обвивавшей тонкое девичье запястье.

— Какое у вас красивое имя — Лайла Лейн.

Девушка сообщила:

— Вообще-то меня сперва хотели в честь тетки назвать, но в последнюю минуту мать передумала и решила: «Да пошла она!»

Пэтти вытащила из папки документы и старательно распрямила загнувшиеся уголки, проведя листами бумаги по ребру столешницы.

А девушка, сев прямее, вдруг выпалила:

— Да она просто сука, тетка моя! Считает, что она лучше всех! А я с ней даже и не знакома.

— Вы не знакомы с родной тетей?

— Не-а. Она сюда приезжала, только когда их отец умер — ее и моей матери, — а потом снова уехала, так что я с ней никогда не встречалась. Она в Нью-Йорке живет и считает, наверно, что ее дерьмо не воняет.

— Ну что ж, давайте посмотрим, каковы ваши успехи… Ну, все очень хорошо. И оценки высокие. — Пэтти всегда страшно не любила, когда ученики сквернословят, считая это проявлением неуважения. Она быстро посмотрела на девушку и снова принялась перебирать бумаги. — Да просто отличные оценки! — повторила она.

— А в третьем классе я вообще не училась, меня сразу из второго в четвертый перевели, — сказала Лайла тоном глубочайшего равнодушия, в котором Пэтти все же расслышала явные нотки гордости.

— Молодец! — похвалила ее Пэтти. — Видно, вы всегда очень хорошо успевали. Вряд ли кому-то разрешили бы просто так целый класс пропустить, верно? — И она, с ласковым удивлением приподняв брови, посмотрела на девочку, но обнаружила, что Лайле не до нее: та изучала обстановку — читала названия брошюр, рассматривала фотографии племянников и племянниц Пэтти и довольно долго любовалась прикрепленным к стене постером: котенок, свисающий с ветки дерева, под которым крупными буквами написано: «Держись там».

— Что? — Лайла явно не расслышала слова Пэтти, и той пришлось повторить:

— Я сказала, что вряд ли кому-то разрешили бы просто так целый класс пропустить.

— Да господи, нет, конечно! — Лайла повозилась в кресле, передвинула в другую сторону вытянутые длинные ноги и снова ссутулилась.

— Ну, хорошо, с этим все ясно, — кивнула Пэтти. — А как вы себе представляете ваше будущее? У вас очень хорошие оценки, прекрасные показатели…

— Это ваши детишки? — Девушка, скосив глаза, указала на фотографии.

— Это мои племянницы и племянники.

— Знаю, своих-то детей у вас нет, — ухмыльнулась Лайла. — А как это получилось?

Пэтти почувствовала, что невольно заливается румянцем.

— Да просто не случилось — и все. Но давайте все же вернемся к вопросу о вашем будущем.

— Потому что вы с мужем никогда этим не занимались? — рассмеялась Лайла, показывая скверные зубы. — Все так говорят! А знаете, что еще люди говорят? Что Толстуха Пэтти — девственница и никогда не занималась этим ни со своим мужем, ни с кем-либо другим.

Пэтти аккуратно положила бумаги на стол, чувствуя, что щеки у нее буквально пылают, а перед глазами плывет пелена. В кабинете было так тихо, что Пэтти отчетливо слышала тиканье настенных часов. Даже в самых диких снах она не смогла бы предвидеть того, что через несколько секунд сорвалось у нее с языка. Она в упор посмотрела на Лайлу Лейн и вдруг услышала, как ее собственный голос произносит: «Немедленно вон отсюда, ты, кусок вонючего дерьма!»

Девушка, похоже, на мгновение оцепенела от изумления, потом усмехнулась.

— Ого, ничего себе! Значит, верно люди говорят. Господи ты боже мой! — И откровенно расхохоталась, прикрывая рот рукой. Она смеялась все громче, все сильней, и у Пэтти возникло жуткое ощущение, что смех брызжет у этой девицы изо рта, как ядовитая желчь из пасти чудовищного существа из фильма ужасов. — Извините, — вдруг торопливо сказала Лайла, — извините меня.