Тамара Лисицкая - Идиотки

И за это она была готова терпеть.

— Девушка! А вы до какого времени работаете?

— До какого надо.

— В смысле? Я не понял! Когда можно будет вам назначить свидание?

— Никогда.

— Ого!

Наташа отвернулась от окошка, снова раскрыла самоучитель.

— Девушка!

Она не реагировала.

— Ну, девушка! А что вы читаете? Роман про любовь?

— Оставьте меня в покое!

— Ну, как я могу оставить в покое девушку, которая мне понравилась?

И человек снова и снова нес какую-то пеструю ахинею, омерзительные пошлости, a Наташа все смотрела в свой самоучитель. Конечно, читать не получалось, и она медленно, но круто закипала.

— Пардон!

Человек отодвинулся от окошка, подпустив ближе покупателя. Но не ушел. С другим покупателем было то же самое — кавалер подпускал его, ждал, пока осуществлялась покупка, топтался рядом. Но потом обязательно возвращался, до предела всунув фейс в окошко киоска.

— Девушка! А как вас зовут?

— Вы мешаете мне работать.

— Да. И буду мешать, пока вы не скажете, как вас зовут!

Наташа прикусила губу, еще ниже склонилась к книге.

— «Самоу…». Самоучитель читаете? Секса?

Наташа вскочила, приложилась ладонью к горячему лбу наглеца и вытолкнула его прочь из окошка.

— Вот что! — она и сама вылетела из киоска, придержала ногой дверь. — Я тебя первый и последний раз предупреждаю: отвали и не мешай, ясно? Ничего тебе здесь не светит! Еще раз сунешься — получишь так, что навсегда расхочешь знакомиться!

Человек оказался невысоким, незаметным, в серой спортивной шапке до носа. Он тихо-мирно испарился, не оставив даже прорехи в толпе.

— Сволочь, — ругалась Наташа, уже сидя в киоске. — Скотина!

— Руль не крути! Отпускай! — Бронислав Станиславович морщился, наблюдая, как Ирочка насилует его гордость, его дорогое авто. — После поворота руль сам выровняется!.. Куда? Ты не видишь, куда едешь? Смотри вперед! Я не выдержу больше… Вперед смотри, не в зеркало!

Нет, Ирочка не рулила сейчас… Она порхала, она летала в нирване. Если был где-то рай, то сейчас Ирочка как никогда приблизилась к пониманию его атмосферы. Господи, какое это было счастье!

— Не дави! Не дави на педаль! О, ты, мать твою!.. Говорю же! Плавно! Плавно! Соображаешь, нет?

Чудесный, тонкий организм машины впитал Ирочку в себя и сам проник в ее тело. Она слышала, как заводится и сходит с ума мотор, как дрожат тонкие и толстые артерии трубок, как горят желанием двигаться поршни этого великолепного зверя. Она не знала механики управления, но поняла химию и лирику — она влюбилась так, что была готова рыдать от счастья, от одного прикосновения к послушной педали газа.

— Не смей газовать! Осторожно! Передачу меняй! Куда ты гонишь? Не видишь — там трасса! Тормози! Тормози, говорю!

…После прогулки Ирочка стояла напротив авто и смотрела в его фару влюбленными глазами.

— Ох, меня эта афера доведет до инфаркта! — Бронислав Станиславович ходил вокруг, рассматривал зеркальные крылья своего коня. — Еще одна такая поездка — и я лишусь машины!

— Господи, как клево…

— Все! Пусть тебе отец отдает старый «Жигуль», его и добивай! А мне эта машина слишком дорога!

— Так клево… Так круто…

— Больше я сюда не ездок… Подумать только! Взрослый человек, руководитель солидного предприятия! И катается с девчонкой по Боровой! На представительском автомобиле!

Лена открыла дверь квартиры и поняла, что прошлое так просто ее сегодня не оставит. Ее встретил запах детства, старые духи, ядреные и исходящие только от одного человека на земле…

— А вот и Лена!

В коридор выпорхнула Маргарита Петровна. Она была взъерошена, растеряна, удивлена, но удивлена позитивно.

— Лена! Знаешь, кто к нам приехал? Лера Борисовна!

Это невозможно! Час назад был Виктор Николаевич с его сетевым маркетингом. Теперь вот режиссер — вторая мама! Если еще и она явилась из ниоткуда, чтобы добомбить руины Лениного сознания каким-нибудь предложением вроде: «А не заняться ли нам совместным бизнесом, не наладить ли выпуск вязаных носочков»…

— Ну, где она? Где там моя звезда?

Голос режиссера был прежним — густым, безапелляционным. Стало легче. Вряд ли с таким голосом вяжут носочки.

— Лена! Где ты ходишь? Маргарита Петровна сказала, что ты никогда не задерживаешься, всегда дома в три часа…

— Извините.

Ах, как Лера Борисовна постарела, но как сохранила при этом все свои позиции! Седая, коротко остриженная, в том же боевом фасончике, не хватает только сигаретки в зубах.