Тамара Лисицкая - Идиотки

Дергаясь и зажимая рев кулаком, она покружила у двери, выглянула пару раз, никого не увидела и на одну секунду снова приклеилась к чуме, к зловонному, покрытому соками Оли экрану…

«А помнишь, как ты меня фотографировал…».

Сюда точно шли, и Лена пулей вылетела в коридор, а потом умчалась в туалет и там нарыдалась вволю, глядя на себя в зеркало диким взглядом.

— Вадик! Ты чего, обкурился, блин? — кричал режиссер.

— Я не курю.

— Тогда чего ты? Блин, я тебя на хрен сейчас отправлю домой! Мне работники в таком состоянии не нужны!

— Все нормально, я себя чувствую хорошо!

— Хорошо? Да ты упал два раза! Это, по-твоему, хорошо? Тогда я, блин, ничего в «хорошо» не понимаю!

Да, Вадик был странным. Операторы обменивались немым вопросом: выпил? А если не выпил, тогда что? Какие могут быть еще варианты? Почему человек бледен, сморщен, шагается, молчит, не реагирует на команды? Почему?

Режиссер и без того всегда очень нервничал, а сегодня его гнев перерос все границы, установил мировой рекорд. На Вадика кричали, его обзывали дурными словами, его толкали, ему указывали пальцем на дверь.

И только Ирочка была невозмутима. И это так выпирало, это было так видно — на контрасте с полоумным Вадиком.

Вот с кем я буду работать! — кричал режиссер, указывая волосатым пальцем на Ирочку. — А вот с кем я работать больше никогда не буду!

И палец упирался в грудь Вадика, как дуло пистолета.

Леонид размахивал руками, улыбался, что-то весело кричал. Если бы у него была возможность, он размахивал бы и ногами. И хотя его ноги были заняты пересечением проспекта — даже легкий аллюр Леонида выражал радость.

— Наташа! Я так счастлив! Всегда так приятно вас видеть!

Она улыбнулась, кивнула, не очень зная, как вести себя дальше.

Леонид сам взял ее под локоть, мягко увлек в сторону Октябрьской…

— Я не рассчитывал, что смогу заинтересовать вас. Мы так сумбурно тогда пообщались, мне даже показалось, что я вас испугал!

— Да нет, что вы! Мне наоборот…

— Ну, слава Богу! Я очень рад, что смог как-то немножечко вас развеселить, вы были очень грустной девушкой в тот вечер!

— Это мое нормальное состояние.

— Правда? — у Леонида изумленная улыбка. — Никогда бы не подумал! Такая сильная личность! Вы настолько самодостаточный, решительный человек! Очень странно, что грусть — ваше привычное состояние!

Наташа пожала плечами.

Они просто медленно, старомодно шли рядом. Ей было неловко от того, что он поддерживает ее руку, нужно было как-то оправдывать этот жест, что-то мило болтать, реагировать. А она все больше замыкалась.

И сейчас мысль о том, что она вытащила человека на свидание, казалась ей ужасной. С ним спокойно, но нельзя же будет просто промолчать пару часов, а потом как-то незаметно раствориться, не доведя дело до объяснений: а почему, собственно, вы вытащили меня из-за рабочего стола, уважаемая Наташа?

— Мне показалось, что вы были встревожены? Я не ошибся?

— Да нет…

— «Да, не ошибся» или «нет, ошибся»?

— Даже не знаю.

— Значит, не ошибся… Вы можете рассказать мне все, что угодно, и я обещаю унести вашу историю с собой в могилу!

— Нет, я не хотела…

Наташа уже начинала злиться на себя. Ну, и какого черта? Зачем все это, если она ведет себя, как идиотка?

— Знаете, Наташа, я пишу сейчас книгу…

— Вы пишете книгу??

О, Господи! Он еще и книги пишет!

— Да, а что тут такого? Кто-то же пишет книги? Я имею в виду не классику, не шедевры, которые нас с вами переживут, а простую техническую литературу по психологии. Так вот. В этой книге я позволил себе немножко описать вас, конечно, без имени и фамилии. Кроме нас двоих, о том, что это вы, никто не будет знать!

— Да? И что же вы написали обо мне?

— Ну, я просто пытался исследовать силу личности, влияние этой силы на других людей, место лидера в обществе, приметы лидерского характера.

— И где же мое место?

— Ваше место впереди, в авангарде. Такие люди, как вы, очень много значат для истории. Есть революционеры, безумцы, которые, как водорез на носу корабля, рассекают толщу времени и торят путь для человечества. Такие люди живут ярко и недолго, к сожалению… Но если бы не было их, настроенных на открытие и самоуничтожение, консервативное начало в обществе лишило бы эволюцию материала. За «революционерами» идут мощные и смелые люди-«локомотивы», люди-«катки», они закрепляют успехи революционеров своими силами, своим потом, кровью, упрямством расширяют узенькие тропки. Эти люди спокойны, несмотря на свои анархистские взгляды. Они настойчивы и последовательны, хотя у них пылкие сердца. И они очень одиноки, потому что могут жить только с такими же упрямыми, отчаянными и тихими. А это редкое сочетание… За «локомотивами» следуют «вагончики». Их большинство, они выполняют свою историческую и гражданскую миссию. Они ведомы и ведут за собой по тому же пути следующие поколения. Ради них, как ни странно, все и делается. Яркое горит и сгорает для того, чтобы осветить путь тем, кто лишен огня, а таких людей становится все больше… Есть еще люди-балласт, но…