Тамара Лисицкая - Идиотки

— Слушай, — помялась, поискала слова. — А как ты теперь собираешься… Ну, поддерживать отношения с тем парнем, с Алексеем… Со свидетелем?

— Как и раньше. Раньше мы с ним после института встречались, гуляли там где народу поменьше, разговаривали. Может быть, Ира не будет против, если я его сюда пару раз приглашу. Я же не дурак, сам понимаю, что такие отношения некорректны, что они портят людям вокруг аппетит и настроение… Я уже привык скрывать это все…

— Ну, год будешь скрывать, два… А дальше?

— Откуда я знаю? Может, я не доживу.

— Что ты такое говоришь, дурак?.. Слушай.

Тут Лена решила предложить главное. Вот именно сейчас.

— Слушай. А возможно такое, чтобы ты еще год, два… ну, пять, шесть — как получится… Ну, повстречался с мужчинами, а потом переключился на женщин, как все. И жили бы себе с Иркой, детей рожали… Нет?

Рома посмотрел с улыбкой тибетского монаха.

— Лен, ты не понимаешь… Это ведь не каприз… Я ведь не потому такой, что мне хочется экзотики… Я такой потому, что я другим не могу быть. Ни при каких обстоятельствах, понимаешь? Это на всю жизнь… И я знаю, что у меня нет никаких шансов жить с тем, кого я люблю. И насчет детей никаких шансов…

— А если усыновить?

— Зачем? Какой из меня отец? Я ведь урод, понимаешь? На мне это уродство и закончится. Как я буду растить мальчика, если буду знать, что его ожидает такая же история? По углам шарахаться… Не надо.

— А если будет девочка?

— Прошу тебя, Ленка… Мне и без того непонятно, зачем я живу! Тут еще вы… Не может у меня быть детей, для этого надо спать с женщиной. А я не сплю с женщинами, понимаете?

— Никогда-никогда?

— Никогда-никогда.

Лена обалдело замолчала. Какой кошмар! Она когда-то в детстве вывихнула ногу и неделю ходила в гипсе, а все на нее смотрели. И было так погано. А он всегда «в гипсе», всегда не такой, как все.

Наташа поставила кофе на стол, развернула кусок раздавленного в колобок торта.

Так жалко Ромку!

Или себя?

И тут влетела Ирочка, возбужденная и взволнованная, как первый римский марафонец:

— Девки! Яковлев дома не ночевал! Родители говорят, что он перезвонил и сказал, что будет завтра, то есть сегодня, и что у него все в порядке!

— Ну и хрен с ним, — очень-очень весело сообщила Наташа.

— Нет, не хрен! — Ирочка выждала паузу, добилась внимания. — Он сказал, что заночует у одного своего друга. А я этого друга знаю, живет в соседнем доме. И я ему позвонила, конечно! Девки! Не видел он никакою Яковлева! И не ночевал он там! Понятно?

— И что? — спросил Рома, дуя в чашку.

— А то, что он ночевал неизвестно где!

И тут Лену осенило:

— Я, кажется, знаю. Он вчера уходил вместе с этой девушкой… С Олей…

— С тварью этой сучкообразной? — Ирочка грохнулась на табуретку. — Я так и знала! Вот жжживотное! Говорила же, она просто так не свалит! Она кого-нибудь прихватит! Вот, сссууука!

Она уже набивала номер.

— Сейчас, сейчас… Сейчас… Сейчас…

Было слышно, что в трубке долго гудит. Потом с той стороны невнятно — чей-то низкий голос.

— Алло! Сергей!.. Это Ира!.. Какая-какая… Сестра твоя единоутробная!.. Ну, извини, что разбудила!.. Да погоди ты, блин! У меня дело!.. Где твоя девочка, а, Сергей? Какая девочка? Та, с которой ты вчера на свадьбу ко мне заявился!.. Ах, не знаешь? Попер ее? Еще вчера вечером?

Ирочка прикрыла трубку ладонью и шепотом сообщила тем, кто не догадался.

— Он ее попер! Еще вчера вечером!

На кухне было тихо и странно. Шевелилась только Наташа. Мыла посуду с равнодушным лицом.

— Алло! Сергей! У нас тут есть подозрения, что эта твоя красавица увела одного нашего парня! Что? Она может? Спасибо за понимание! А ты можешь дать ее телефон? Ага, записываю!

Ирочка сделала страшные глаза. Ручку! Быстрее!

Все забегали, ручки не нашли… Зато нашли помаду и огрызок какой-то платежки.

— Да, пишу… Спасибо, Серый!.. Заходи как-нибудь! Я уже в квартиру заселилась, так что заходи со стуком и без проституток! Это теперь моя квартира!.. Ну, пока… Что?

Ирочка снова распахнула ресницы шире, чем этого требовала природа и этикет.

— Что? Ленка?.. Да, у меня… Дать ей трубку?.. Сейчас…

В обстановке полной комы трубка была передана Лене.

И Лена несколько мгновений не знала, стоит ли ее брать, или лучше сразу как-нибудь изощренно с элементами ритуальности покончить с собой?

— Да.

— Лена? Привет.

— Привет.

— Прости меня за вчерашнее, вел себя по-свински.

— Ничего.

— Ну, правда, прости!

Голос был густой, сонный, чувствовалось, что обладатель этого голоса вчера много пил, пел и веселился.