Елена Гусарева - Клякса

Наташа молча подошла к комоду, выдвинула второй ящик и взяла красную выглаженную тряпицу из стопки. Она вернулась к бабушке и села рядом.

— Помолимся, деточка, вместе, — сказала бабка, принимая тряпицу.

Наташа сложила руки, закрыла глаза и монотонно зашептала молитву. Бабка взяла клочок бумаги в клеточку, весь исписанный кривым почерком, уложила его на больную щиколотку женщины и начала оборачивать красной тряпицей, распевно приговаривая что-то себе под нос. Когда с бинтованием было покончено, старуха взяла банку, кряхтя, встала и принялась обильно обрызгивать женщину водой.

Раздалась механическая трель. Наташа открыла глаза и перестала шептать.

— Поди, милая, открой. Кого, прости господи, принесло в такой момент? Всех прогоняй.

Наташа пошла открывать дверь. Там оказалась соседская бабка с пятого этажа.

— Мариванна, бабуля сейчас занята. Попозже приходите.

Соседке объяснять не пришлось. Та только благоговейно перекрестилась и побрела на лестницу, постукивая костылем.

— Ну кто там? — спросил голос из комнаты.

— Мариванна приходила, — крикнула Наташа, а сама пошла на кухню. Открыла холодильник и принялась изучать банки с варениями и солениями, размышляя, чем бы перекусить. Бабка в коридоре провожала пациентку, давая той добрые напутствия на дорожку. Хлопнула входная дверь, и она появилась на кухне с пачкой мелких купюр в руках. Послюнявив пальцы, она два раза пересчитала деньги. Убедившись, что все верно, бабка закатала деньги в пояс передника.

— Ну что милая, чаю попьем? Я блинков напекла.

— Блины — это хорошо, — Наташа заметила блюдо на подоконнике и закрыла холодильник. Она взяла чайник и подошла к раковине.

— Вот ведь неладная, — проворчала бабка и села у стола.

— Кто, бабуль?

— Да эта Мариванна. Глаз у нее плохой. Все шастает. Дома ей не сидится, прости господи. Пойду к ней сейчас за семенами.

— Сходи, — отозвалась Наташа. Она включила чайник и села за стол рядом с бабкой.

— Ну вот, Наташенька, — сказала та и заправила выбившиеся из платка седые волосы, — теперь памятник новый справим. Я уже заказала и людей наняла. Была давеча в горисполкоме…

— В мэрии, бабуль, — поправила Наташа.

— Да какая мэрия, прости господи, — отмахнулась старуха. — Исполком он и есть исполком. Слов понавыдумывали теперь. Так вот, Наташенька, помощь тебе будет, как сиротке. Заживем, внученька. Все под богом ходим. Завтра на кладбище пойду, прополоть там надо. А то как же памятники ставить?

— Бабуль, в прошлом месяце пололи, — Наташа взяла с широкого подоконника тарелку с блинами и поставила на середину стола. Потом открыла холодильник, достала банку с вареньем и наполнила фигурную стеклянную вазочку.

— Как же, а дожди? Ты посмотри, сколько дождей нынче. Все травой заросло. Вон на поле на вашем полыни по пояс.

— Ну да, — Наташа убрала банку в холодильник.

— Ты если не хочешь, не ходи. Я сама управлюсь, посижу там, помолюсь, поговорю с ними, — глаза у бабки вмиг наполнились слезами. Она принялась утираться кончиком платка. — Мне и не тяжело. Да и полоть там немного.

— Да нет, бабуль. Пойдем вместе.

— Ты моя хорошая, — бабка схватила Наташину руку и поцеловала. — Храни тебя господь. Какая же я старая, Наташенька. Господи, господи, дай сил еще пожить, тебя на ноги поставить.

Не успела Леся зайти домой, как ее тут же отправили в магазин за продуктами. Вернулась она совсем разбитая. Тихо прокралась на кухню, а там мать стоит у окна и курит в форточку.

— Мам, — позвала Леся.

Та вздрогнула, смутилась и быстро выкинула сигарету на улицу, даже не затушив.

— А если там внизу кто-нибудь? — Леся сгрузила на стол сумку с продуктами.

— Ты мне что тут устроила? — накинулась на нее мать. — Я тебе коробку брать разрешала? Намусорила, лук весь рассыпала.

Леся села за стол, опустила голову на руки и разрыдалась в голос. Мать тут же подскочила к ней.

— Дочь, ты чего? Что случилось? Тебя кто-то обидел?

— Мама! — выдавила Леся, захлебываясь слезами и кинулась ей на руки. — Какие все злые, мама! — причитала она. — Почему меня никто не любит, ведь я стараюсь…

— Ну как же, доченька, я тебя люблю, — тараторила мать, поглаживая дочь по плечам, целуя ее в щеки, в лоб. — Папа тебя больше жизни любит, он никого так не любит, как тебя.

— Мама, я так соскучилась.

— Я тоже, я тоже, родная, — мать вытерла щеки Леси. — Ты же знаешь, летом самые экспедиции. Хочешь, позвоним ему сейчас? Он рад будет.