Анна Смерчек - Ночной сторож для Набокова

— Здоров. Как оно?

— Зацени, — я покрутил ноутбук, чтобы он оценил мои владения.

— Это чё?

— Ничё. Буду тут спать. А ты думал, что я правда, как ночной сторож — такой двустволку на плечо и пошел? Щас!

— Ты чё, чувак! Прикинь, ты там сейчас просто правитель вселенной! — Данька выпучил глаза. Я видел: его уже не остановить, — Всё это здание типа принадлежит тебе! Разделяй и властвуй!

— Кого разделять?

— Ну, не знаю, просто так говорится. Давай, ноги в руки и пошли. Покажи мне свои владения!

— Да ладно тебе! Там ничего нет.

— Ничего нет? Так не бывает. Давай подними попу, иди, показывай!

Пришлось встать и выйти из подсобки. Ладно. Свет везде был выключен, но в каждом зале горели контрольные лампы. Они вроде бы и освещали помещение, но только в целом, без деталей. На улице уже зажгли фонари и их свет тоже проходил через окна, так что всё освещалось как-то выборочно: местами было светло, местами всё тонуло в тени.

Я устроил Даньке видеоэкскурсию по всей библиотеке, по всем двум этажам. Он был в восторге:

— Вау, блин, круто! Ты хозяин двухэтажного хауса! Офигеть! Прикинь, у тебя там ещё маньяк есть. Это ваще!

— А что, давай сюда? — сказал я. Сейчас, ночью, мысль о персональном маньяке как-то сразу мне не понравилась. А вообще, я сказал это потому, что прекрасно знал какой эффект это произведёт на Даньку. Он сразу как-то сдулся, притих, занялся чем-то очень посторонним и очень важным вне зоны видимости вебкамеры и забубнил:

— Дадада… щас…тут надо только…подожди…что-то вайфай накрывается…

— Ладно, давай, до связи, — сказал я и отключился. Я отлично знал, что вытащить Даню из дома было очень сложно. Если он и выходил, то опаздывал часа на полтора и старался при первой возможности слинять домой. Над столом у него на почетном месте висела цитата: «Не выходи из комнаты, не совершай ошибку». Это, кажется, поэт Бродский сказал. И Данька, действительно, чаще всего вообще не выходил. Даже в школе он умудрялся балансировать на таком проценте прогулов, когда только суперуспехи по информатике и физике спасали его от отчисления. Он любил рассказывать о «хикикомори» — японских людях, которые вообще не выходят из дома, я так понимаю, он стремился к этому идеалу.

Довольно быстро я втянулся в новый режим жизни. К семи вечера я приходил на работу, обменивался дежурными вежливостями с библиотекаршами, которые всегда почти пребывали в это время в хорошем настроении: рабочий день заканчивался и они спешили по домам. Последняя сотрудница выходила из здания, и я закрывал двери на два тугих замка. А потом издавал победный клич. Не знаю почему мне каждый раз так хотелось сделать — наверное, я проникся Данькиными словами о том, что на каждую ночь я становлюсь хозяином этого двухэтажного дома. Полновластным и единоличным хозяином, императором этой маленькой вселенной. В моих владениях, правда, ничего кроме книг и книжных стеллажей не было. Часа два я болтался по залам. На втором этаже обнаружился ещё отдел с дисками: аудиокнигами и фильмами. Фильмы были, правда, в основном не самые новые. Потом я заваливался на кресло в своей подсобке, сидел в интернете — болтал с Данькой, смотрел что-нибудь, просто крутил ленту новостей и пил чай с печеньками. А потом ложился спать. Будильник я всегда ставил на 8:30, чтобы успеть умыться и проверить, всё ли в порядке в библиотечных залах. И каждый раз всё было в порядке. В девять я открывал двери уборщице и спокойно сваливал домой. Работа, действительно, оказалась ненапряжной.

Родители тоже как-то быстро привыкли, мама бросила, наконец, попытки дать мне с собой на ночь двухдневный запас провизии, а папа перестал спрашивать, как прошла моя «рабочая ночь». Однажды я был в ванной и услышал, как папа говорил маме:

— Да, это интернет-поколение — это совсем другие дети. Я помню, в студенческие времена один мой сокурсник устроился ночным сторожем во дворец пионеров. Так у нас там каждую ночь такой дым коромыслом стоял! Не только наш курс, даже из других вузов приходили, играли на гитаре, танцевали, по парочкам разбивались. А эти тихони все по домам сидят…

Ну да, мне как-то и не приходило в голову устроить в библиотеке ночью тусовку. Да и кого звать? Лето, каникулы, многие разъехались, а лучшего друга из дома не выманить.

Прошло, наверное, дней десять, всё как-то утряслось и стало привычным. И вот как только всё стало привычным, тут оно и случилось. Я сидел, как обычно, у себя в подсобке. Было уже поздно, может быть, около двенадцати или часу ночи, не знаю. Я досмотрел фильм, кажется, это был «Умница Уилл Хантинг» — фильм про одного очень умного парня. Наверное, на этой волне мне и захотелось выйти и порыться на книжных полках. Вдохновился, так сказать. И я вышел из своей подсобки. Не знаю, что сказал бы поэт Бродский, совершил ли я тогда ошибку…