Питер Уэйр - Безумие Дэниела ОХолигена

— Это еще почему?

— А потому, что у меня есть шестой студент. — Теперь наступил черед Дэниела демонстративно смотреть на часы. После расправы с пятидесятниками в них попала вода и они начали ржаветь. — Пятнадцать минут назад я представил ее заявление.

— А она представит свой отказ от занятий… прямо сейчас.

— Кого вы имеете в виду? — резко спросил Дэниел.

— Мисс Хаммер, конечно. Ну же, Дэниел! Неужто ты думаешь, что я позволю своей личной секретарше обгадить мои планы касательно курса по связям с общественностью? Как по-твоему?

— Какая подлость! — Дэниел в бешенстве вскочил на ноги. — Вы вынуждаете студентку бросить курс, к которому лежит ее сердце? Ну, хватит с меня!

— Нет, еще не хватит, О'Холиген. Сядь и выслушай. Это я велел ей подать заявление.

Дэниел был потрясен. Он так и сказал.

— Так почему же в таком случае вы хотите, чтобы она от него отказалась?

— Бог мой, — вздохнул Манганиз. — Не понимаю, как это интеллектуалы, такие, казалось бы, умные люди, могут быть такими тупицами, как только речь заходит об элементарной стратегии. Грех, однако, жаловаться — именно это и позволяет ими управлять. Слушай меня внимательно. Я не мог рисковать тем, что ты найдешь шестого студента. Все шло слишком хорошо, я должен был положить этому конец. Так или нет?

Дэниел молча кивнул.

— Вот я и нашел тебе шестого студента, на отказ которого в последнюю минуту мог рассчитывать. Искать другого слишком поздно. Теперь понимаешь?

— Но мисс Хаммер… вчера вечером она казалась мне такой… такой, — Дэниел беспомощно запнулся.

— Я знаю. Она мне об этом рассказала, — ректор издал безжизненный смешок.

Дэниел молчал целую минуту. Он парил в безвоздушном пространстве. Мимо, медленно вращаясь, беззвучно пролетали разные предметы: ванна, бокалы для вина, теплое полотенце, ломтики фруктового торта, ингалятор; потом на мгновение — образ сладостной Девы, который послал ему воздушный поцелуй и исчез.

— Ты понимаешь свою ситуацию? — проговорил ректор.

— Да, — глухо ответил Дэниел. То, что сказал ректор, было настолько ужасно, что не могло не быть правдой, — понимаю.

— Вот и отлично, — сказал ректор, — бери свой стул. Тебе многое предстоит сделать для нового курса. Уверен, что ты с ним справишься. Привет, О'Холиген. — И он высокомерно выплыл из комнаты.

Итак, всему конец.

Дэниел медленно поднялся со стула и подошел к книжным полкам. Вот так, значит, все и кончилось. Он снял с полки столько книг, сколько влезло в рюкзак, положил туда же цанговый карандаш, линейку и календарь. Надел куртку и шарф, вышел в коридор, отцепил от двери Уинсомову интерпретацию смерти блаженной Агнессы из Пьемонта и сунул в карман. Потом вернулся, кинул последний взгляд на место, в течение двадцати одного года служившее ему убежищем от грубого мира, вышел, захлопнул дверь и запер ее за собой.

Когда Дэниел вынул ключ, его переполнил такой гнев на всю эту ужасную несправедливость и на собственное несчастье, что он, не сходя с места, принялся громко выкрикивать какие только мог придумать непристойности. Из дверей во всю длину коридора высунулись головы под бешеные вопли Дэниела, достигшие крещендо в проклятиях ректору и особенно его секретарше.

— Ах ты, преисподняя потаскуха! Распутное отродье содомита, лакейка прыщавого Манганиза, развратного, блудодейного, золотушного сластолюбца, — и вот эта пара альфонсов заправляет этим вшивым застенком, этой бойней разума и всей его скотской командой!

Дэниел, задыхаясь, втягивал воздух через ингалятор. Все сотрудники факультета коммуникации вылупились на него из дверей.

— Чтоб вы подавились своим собственным дерьмом! — прорычал он и финальным величественным жестом запустил ключ по полу вдоль всего коридора. Презрительно отвернувшись, Дэниел гордо покинул коридор, с силой хлопнул дверью и двинулся дальше, но его тут же схватил за горло и швырнул навзничь свой собственный захлопнутый в двери шарф.

На автостоянке для сотрудников позади Могучего Мотора возвышалась огромная задрапированная голова. Это была сестра Имприматур, которая в очередной раз с величайшим интересом осматривала мотоцикл Дэниела.

— Привет, — буркнула она. — Я принесла заявление на твой курс. Как раз успела. — Ее лицо потемнело. — А где же моя маленькая Гленда? Где моя псюшка?

— Дома. Я редко ее сюда привожу. Кое-кто из местного персонала не любит собак.

— Это кто же? — с угрозой в голосе вопросила Имприматур. Она перебирала увесистые четки на кожаном ремешке. Дубовые шарики размером со столовые виноградины, были собраны стальной цепью и закреплены эбонитовым распятием, на котором вполне бы мог уместиться небольшой карлик. — Покажи-ка мне этих собаконенавистников. Может быть, этот? Очень похож, — она двинулась к отдаленной фигуре Манганиза, ковылявшего через двор, и, с трудом преодолевая соблазн, Дэниел остановил ее.