Анна Матвеева - Спрятанные реки

В классе сына меня из года в год выбирают членом родительского комитета, и это не так плохо, как вы могли бы подумать, дорогой Стив Джобс. Это позволяет присматривать и за родителями, и за детьми, и за учителями.

В родном для вас, дорогой Стивен Возняк, английском языке, который я, как видите, тоже немного знаю, существует такое время, как настоящее продолженное. С этим временем у детей обычно не бывает никаких проблем, намного сложнее объяснить им Past Continuous – прошедшее длительное. И ещё сложнее теперь мне самой объяснить, как должно называться время, куда я угодила в результате неосторожного поведения на Скальных Домиках в Тюмени 25 сентября. Вернувшееся прошедшее? Свершившееся настоящее? Или ушедшее будущее?

Можете не отвечать мне, дорогой Стив Бушеми, скорее всего, ваш ответ не застанет меня в живых, но я даже на том свете буду радоваться тому, что сумела внести некоторый вклад в науку и, пусть против своего желания и воли, столь успешно поработала над пока ещё не решёнными проблемами физики .

Я присматривала за поведением наших несовершеннолетних детей во время того самого похода – все они, включая моего сына Арсения, разбежались в разные стороны, штурмуя скальные останцы, называемые «каменными палатками». Эти скалы походят скорее на стопки гранитных блинчиков, сложенных так аккуратно, что гости города никогда не верят в их естественное происхождение. В прошлом году мой сын Антон делал проект по окружающему миру, для которого нам с мужем пришлось очень подробно изучить историю Каменных Палаток, расположенных сравнительно недалеко от озера Шарташ. Выйти к этому озеру было одной из целей нашего сентябрьского похода – вблизи воды дети обычно становятся немного спокойнее.

В стародавние времена скальные блинчики считались нечистым местом , некоторые учёные даже обнаружили на Каменных Палатках специальные углубления для жертвоприношений – в общем, гулять здесь жители старого Екатеринбурга не любили. Потом именно тут, на лоне природы и вечности, стали проводить свои маёвки пламенные революционеры во главе с Яковом Свердловым – и поэтому народ перестал бояться нечистого места, а, напротив, полюбил здесь отдыхать и прогуливаться. Скалы не такие высокие – на них интересно и легко забираться, вот только жаль, что в наше время они загажены довольно бездарными граффити. Я резко отрицательно отношусь к тем, кто расписывает стены и памятники природы, не обладая при этом выдумкой и вкусом. Не знаю, как у вас, дорогой мистер Стивенсон, но у нас это просто какая-то мания. И вы должны понять, почему я в тот день так возмутилась, увидев, что спиной ко мне какой-то человек – не из наших, взрослый! – царапает на камне очередную глупость. Я даже разглядела, что он пишет свою фамилию – «Чесноков», а выше уже выцарапана дата, которой я точно различить не могла.

Дети с учительницей и другие родители ушли вперёд по лесной тропинке, я была замыкающей – и должна была идти следом до Шарташа, – но решила высказать Чеснокову своё замечание. Мой муж Дмитрий Темнов постоянно указывает мне на недостаточную терпимость по отношению к чужим недостаткам, но лично я считаю самым большим недостатком неумение отстаивать свою точку зрения. Как же мы можем внушать детям необходимость заботы об окружающей среде (да ещё в Год экологии: им в России выбран 2017-й), если станем при этом молча глядеть на ущерб, который наносится ей несознательными гражданами вроде Чеснокова?

Я подошла к нему со спины тихонько и потом довольно громко спросила:

– И что это мы здесь делаем, молодой человек?!

Естественно, я решила, что это молодой человек, потому что людям зрелым и тем более пожилым просто не приходит в голову портить природу – наш общий дом.

Но когда Чесноков обернулся, я увидела с изумлением, что ему не меньше пятидесяти лет. Он приветливо осклабился, и я заметила, что по нему горько плачет клиника «Дентал-Сервис», где работает врачом-гигиенистом моя сестра Светлана.

Одет он был в чёрную кожаную куртку старомодного покроя, слева на груди прицеплен красный бант из простого полотна с необработанным краем.

А дата, которая была выцарапана на камне, оказалась 25 сентября 1917 года.

Я, как, безусловно, сделали бы и вы на моем месте, уважаемый Стивен Вайнберг, решила, что здесь снимается кинофильм – и я, возможно, помешала творческому процессу, чего ни в коем случае не желала. Хотя одета я была в тот день как раз уместно для съёмок – на мне были длинная юбка и сдержанный жакет (даже платок был со мной и впоследствии пригодился), потому как утром я посещала службу в храме во имя Святого Саввы Сербского, прихожанкой которого являюсь. Но всё равно мне стало неловко, и я извинилась перед этим «Чесноковым», сочтя его артистом, хотя никаких кинокамер вокруг не было.