Игорь Козлов - Время «Ч»

Прибыли мы с ним к контрольно-следовой полосе. Я сразу заметил на ней пустую цинковую коробку из-под патронов, солдаты между собой называют ее просто «цинком». Так вот Новиков прикрыл этим «цинком» отпечаток, чтобы горный сквозняк его не задул, и я мысленно очень его похвалил.

Рекс, понятное дело, рвался с поводка, чувствовал, видимо, что горячие события назревают. Но я его сразу к следу не подпустил, потому как иногда лазутчик обрабатывает отпечаток ядовитым раствором: сунет собака нос — а химия ей все обоняние отобьет, что тогда делать будешь?

Осмотрел я, значит, следок. Вроде бы все в порядке, все в норме. Тогда достал специальный прибор, несколько раз нажал на ручку миниатюрного насоса. Теперь запах нарушителя будет навечно храниться в ампуле: с одной стороны, улика, а с другой, — если собака собьется, эта своеобразная подсказка поможет ей.

Немногие знают, что каждый человек имеет свой неповторимый запах, как отпечатки пальцев, но Рекс, конечно, это знал. Он рывком натянул поводок.

Прошли мы два поворота, и вдруг Рекс резко затормозил. Я его спрашиваю:

— Ну, в чем дело? Ищи!

Глянул он на меня своими умными глазами, будто сказать что-то хотел. Но команда дана — нужно выполнять, на то и служба… Сделал несколько шагов — и тут как грохнет! Меня волной швырнуло, лицо обожгло…

Это позже эксперты объяснили: дескать, нарушитель заложил особую мину-ловушку в виде плоского булыжника, срабатывающую от прикосновения. А тогда… Открыл глаза — смотрю: от Рекса одни куски кровавые валяются. Что произошло, я, конечно, до конца не осознал, а понял только одно: обезоружил меня враг и нанес он самый точный удар — по уникальному другу-прибору, который в одночасье заменить нельзя.

Такая меня ярость охватила! Нет, думаю, не уйдешь! Не уйдешь — и все тут!..

Солдаты сзади стояли, притихшие… Они вначале, наверно, подумали, что их старшина умом тронулся, когда я к земле приник и вперед побежал. Где ползком, где на четвереньках… И все глазами шарю, и, казалось мне, даже запах этот вражий чую…

Вот травинка примята, вот камушек перевернут — влажный, еще не обсох, вот комочки грязи с ботинок отлетели… Руки изодрал, колени сбил, но ничего этого не замечал… И четко засек, где лазутчик в левый «коридор» шмыгнул. А это в тот момент самое главное было…

Передали мы сообщение начальнику заставы. Он со своей группой соответственно переместился по гребню хребта, дал команду заслонам выдвинуться в район небольшого плато — именно здесь капитан Сомов предполагал встретить нарушителя.

И точно: через две минуты из-за каменистой гряды выскочил человек. Он бежал легко, как будто не было за его спиной трудного подъема.

Начальник заставы махнул рукой — пограничные наряды стали незаметно спускаться с хребта. Когда нарушитель был в центре плато, со всех сторон этого маленького плоского квадратика, как по сигналу, появились пограничники. Лазутчик дернулся, метнулся вправо, влево, затем суетливо оглянулся назад — и медленно, обреченно поднял вверх руки.

При обыске у него были обнаружены карты, оружие, советские деньги и документы.

Вот такая история… Каждый раз, когда на заставу прибывает молодое пополнение, я специально привожу их к этому плато. Солдаты молча смотрят на него — кажется, обычное, ничем не приметное, в горах таких много… Но любой клочок земли на границе внезапно может стать местом схватки с врагом. Об этом нужно помнить…

В августе мне позвонил Генка. Событие это само по себе значительное. Когда-то мы были друзьями детства, потом отрочества, а потом… Потом вдруг что-то произошло: из уймы наших общих забот и увлечений каждый выбрал одно, отдался ему до конца, и это почему-то сделало нас чужими. Я часто думал: почему? При встречах мы чувствовали себя неуютно, говорили ненужные, глупые слова… Может быть, потому, что каждый из нас был свидетелем становления личности другого, знал его слабости, терзания и порывы, а сейчас — мы твердо стояли на своем пути, отвоевали у жизни какие-то позиции, в глазах окружающих были людьми определенного положения, и нам неудобно было помнить, что кто-то знает все о наших истоках, знает, с чего мы начинали, к чему стремились, — и теперь видит: кем мы стали, к чему в конце концов пришли…

— Привет, пан офицер! — радостно закричал в трубку Генка.

— Здравствуй, пан поэт! — в тон ему ответил я.

— Наконец тебя поймал! Все время в командировках… Наверно, уже ракушками оброс?.. — И, не дожидаясь моего ответа, Генка вкрадчиво произнес: — Слушай, старик, знаешь, что я придумал? Поехали в Гурзуф? Возьмем с собой Толика, плюнем на все — и поедем…