Дэвид Уоллес - Бесконечная шутка

Но, в общем, к Хэллоуину первого года Орин регулярно посылал панты за 20-ярдовую отметку оппонентов, так раскручивая мяч со шнурков бутсов, что он либо падал и выкатывался в аут за белую боковую линию, либо приземлялся на конец, подскакивал и будто сжимался в воздухе, зависнув и кружа в ожидании, когда какой-нибудь «Терьер» за линией схватки добьет его одним касанием. Ассистент спецкоманд сказал Орину, что такие удары называются угловыми, и что Орин Инканденца лучший угловой игрок из всех, что он видел в жизни. Как тут не улыбнуться. Фулл райд Орина обновили под эгидой североамериканского спорта более брутального, но и куда более популярного, чем теннис. Это после второй игры на поле хозяев, примерно в то же время, когда некая поактеоновски красивая жонглерша, вызывающая массовую поддержку в перерывах, начала как-то адресовать свои блестящие па у боковой линии конкретно Орину. В общем, и так вот единственные сердцекалиберные романтические отношения в жизни Орина пустили двойные корни на расстоянии, во время игр, без единой фонемы лично: любовь передавалась – над травяными просторами, под моновокальный рев стадионов – целиком в стилизованных повторяющихся движениях, его – функциональных, ее – праздничных, через их личные танцы преданности зрелищу, которое они оба – каждый в своей роли – старались сделать как можно более развлекательными.

Но, в общем, суть в том, что за дальностью пришла и точность. В первую пару игр перед Орином ставили задачу просто пнуть мяч на четвертом дауне с глаз долой к черту на кулички. Мечтательный ассистент сказал, что это естественные рост и развитие пантера. Контролю предшествует чистая сила. В дебютной игре на поле хозяев его, в мешковатой униформе без щитков и номером вайд-ресивера, вызвали, когда первая атака БУ захлебнулась на 40-й отметке команды Сиракуз, которая еще понятия не имела, что представляет американский университет последний сезон в истории. Но это лирическое отступление. Аналитики университетского спорта впоследствии будут говорить об игре как о водоразделе между двумя эрами. Опять отступление. Орин в тот день выдал 73 ярда, со средним временем мяча в воздухе восемь целых сколько-то там десятых секунд; но этот первый официальный пант, экстатический, – морковка, СКОЗА, моновокальный рев зрителя большого спорта, – он послал над головой ожидающего бэка «Оранджменов», над воротами, сетками безопасности за воротами, первыми тремя секциями мест на колени заслуженного проф. теологии в ряду 52, который оттуда не мог разглядеть игру без театрального бинокля. Записали его как удар на 40 ярдов, это спортивное крещение пантом. На самом деле пант был почти под 90 ярдов, с таким долгим временем в воздухе, что, как говаривал асс. спецкоманд, можно было успеть нежно и чувственно заняться любовью. От звука ортопедического удара фанаты большого спорта притихли, а пилот морской пехоты США в отставке, который всегда приходил на игры с пробниками вазелина и толкал их на никерсоновских трибунах мужикам с поцарапанными костяшками, рассказывал после игры собутыльникам в бруклайнской забегаловке, что первый официальный пант этого самого пацана Инканденцы орал точно так же, как орали большебрюхие «Берты» во времена «Раскатов грома» [89] Rolling thunder – военная операция во Вьетнаме. ,– преувеличенный В-В-ВУМ зажигательного тоннажа, аж уши закладывает.

Через четыре недели успехи Орина в пинании больших яйцеобразных мячей превзошли все достижения по отбиванию маленьких и круглых. Разумеется, теннис и Эсхатон не помешали. Но тут дело было не в одном спорте, в этом его влечении к публичному панту. Не в одних тренировках высочайшего уровня и опыте игры на пределе возможностей, импортированных из одного вида спорта в другой. Он сказал Джоэль ван Дайн – о, Джоэль, эти акцент и жезл, и мозгозамыкающая краса, – сказал ей в ходе все более и более откровенной беседы, когда она каким-то чудом подошла к нему на мероприятии в честь Дня Колумба и попросила расписаться на вмятом мяче, в котором он на тренировке пробил дыру, – сдутый пузырь шлепнулся в сузафон сузафониста «Марширующих Терьеров» и был извлечен, и вручен Джоэль грузным тубистом, потным и отупевшим под актеоновски умоляющим взглядом девушки, – попросила – Орин вдруг теперь тоже весь мокрый и понятия не имеет, что сказать или процитировать привлекательного, – попросила с пустовато-резонирующим голосом врастяжку посвятить прохудившийся снаряд Ее Личному Папочке, Джо Лону ван Дайну из Шайни-