Ван Мэн - Современная китайская проза

К чайным столикам тоже не протолкнешься, как же: вода Тигрового следа, чай Драконова колодца — все самое-самое! В парках и на спортплощадках, в кинотеатрах и магазинах, на железнодорожной станции и речной пристани, на набережной и на вершине горы — словом, во всех общественных местах люди, люди, люди, мужчины и женщины, стар и млад, все куда-то лезут, кого-то толкают, давят, сжимают. Мы опасно приближаемся к так называемому демографическому взрыву. Но, с другой стороны, это ведь и знак повышающегося жизненного уровня и душевного подъема народа. Всплеск туризма — воистину продукт нового этапа истории, эпохальное веяние!

…Допив чай, встал посетитель и обратил смеющееся лицо к Ли Чжэньчжуну, будто говоря: «Извините, заставил долго ждать», и Ли Чжэньчжун тоже улыбнулся ему, словно бы отвечая: «Спасибо, что уступили место!» Обмен мимолетными улыбками доставил обоим пусть крошечное, но удовольствие.

Тут же подскочил паренек, услужливо убрал пустую кружку и осведомился, что угодно Ли Чжэньчжуну. На рукаве у него была повязка с красной надписью «Обслуживание», а на груди приколот значок 42-й ханчжоуской школы. Ли Чжэньчжун возрадовался было уровню обслуживания в чайном кооперативе «Тигровый след», но потом сообразил, что это же школьники используют каникулы, чтобы «учиться у Лэй Фэна», и творят «добрые дела», помогая здешнему персоналу, который в выходные дни сбивается с ног, не успевая обслужить клиентов. Он с удовольствием поблагодарил паренька, сказал, какой бы ему хотелось чай, и расплатился.

Паренек принес кружку, а он думал о том, что политика не должна отрываться от жизни. Если у нас такая политика, что жизнь топчется на месте, не становится краше день ото дня, а вода Тигрового следа — все чище, чай Драконова колодца — все ароматнее и у рабочих и крестьян, тружеников, которые из поколения в поколение прозябали на самом дне жизни, не появляется возможности наслаждаться чаем Драконова колодца в такой уютной обстановке, проникаясь очарованием родной природы, — тогда какой прок в этой политике?!

Он отпил глоток — о, что-то необычайное, здешний чай отмывает до ослепительной чистоты все и внутри, и снаружи. Как бы о нем поизящнее выразиться? Ага: «подобно яшмы звону, тонок».

Легонько подув на зеленоватые чаинки, плававшие по поверхности, он отпил еще глоток — чуть терпкий, настоявшийся. А уж аромат! Во рту блаженство, комфорт, несказанность. Он явственно почувствовал, как это ощущение спускается по пищеводу в его жалкую одну пятую желудка. Чтобы приласкать и понежить его.

От следующего глотка выступил пот, расширились сосуды, прояснилась голова, тело и дух воспарили. Будто и не было никакой усталости от восхождения на пагоду, в мышцах приятная истома. Может, путь его еще не кончен? Прощаясь, председатель комитета напутствовал: «Отдохни, надеюсь, скоро вернешься к работе, не так уж ты стар!»

Не стар? Разумеется, ведь 67 — это не 76. Но возвращаться на руководящий пост? Нет, даже если бы медицина и сотворила ему такое чудо, как желудок из легированной стали.

Не в здоровье дело. Ну что, действительно, мыкаться ему в руководителях по гроб жизни? Не лучше ли несколько раньше, чем принято, вывести на передовые рубежи товарищей более энергичных и решительных? Вот уже полгода, как он не у дел, и жизнь открывает ему столько заманчивого: отдыхать, размышлять, путешествовать, более того — стать рядовой частичкой массы, влиться в людской поток, в человеческое море.

Откуда взять время и силы на долгие путешествия, пока работаешь? Китайцев тьма, и всегда кто-то возникает рядом, один окликнет, другой за рукав потянет, пройтись одному не удавалось. Крутятся вокруг тебя всякие прохиндеи, изображают заботу, помощь, а на самом деле принюхиваются, откуда ветер дует, чем пахнет, что творится наверху и на какую дорожку им свернуть. Их ведь лишь одно и заботит — как бы пристроиться к твоим правам, положению, авторитету, чтобы поживиться да себя возвысить. Мысли об этом отбивали аппетит и сон. Так и остаешься всю жизнь оторванным от народа, не слышишь биения его пульса, его чувств, и вся твоя агит- да оргработа отдалена от людей. А ведь быть среди масс — важнейшее достоинство коммуниста! Ничего-то тебе не известно — ни как отдыхают люди, ни как стоят в очереди к фотографу, ни как ужасен чад над чайными столиками, отравляющий прекрасный пейзаж!

Неподалеку от Ли Чжэньчжуна под небольшим навесом стоял котел для кипячения воды. Дымоход слишком укоротили, и под ветром из него, точно ядовитый газ, валил густой дым и плыл над головами туристов. Менялось направление ветра — дым прижимался к земле, обволакивая посетителей, кружки голубой керамики со знаменитым чаем Драконова колодца, желтоватые плетеные столы и стулья. Ли Чжэньчжун закашлялся. Энтузиазм, вызванный «самым-самым» чаем, пошел на убыль.