Зульфю Ливанели - Счастье

Позже капитан стал говорить, что нет никакого курдского языка, что называющие себя курдами горцы – на самом деле турки, и они, как и другие турки, пришли сюда когда-то из Центральной Азии. Но это уже не укладывалось у Джемаля в голове. Потому что он знал, что курды говорят на своем языке. Он и сам мог немного болтать на этом языке. Даже их собаки в горах говорили по-курдски и по команде: «Хошт!» – нападали на турок.

Джемаль вышел в коридор вагона.

Сходил в туалет, осмотрел состояние входной двери. В тамбуре на расстеленной на полу газете лежала больная женщина. Она стонала. У ее изголовья сидел мужчина с двумя детьми.

Из их купе доносились звуки ссоры. Несколько человек говорили одновременно. Джемаль плюхнулся на свое место. Девушка по имени Сехер, которая сидела напротив него, вступила в перепалку с молодым человеком, сидящим рядом с ним, другие же или встали на одну из сторон, или предпочитали молчать, не вмешиваясь.

Мерьем, съежившись в углу, беззвучно наблюдала за спором. Первой причиной возникшего скандала, пожалуй, мог считаться сам Джемаль: еще до того, как выйти из купе, он хотел проявить некоторое дружелюбие по отношению к пожилой женщине и в ответ на ее слова, сказанные по поводу ее предстоящей встречи с сыном: «Если мы успеем», спросил, почему она все время плачет. Женщина объяснила, что сын увлекся политикой, был схвачен за свои политические взгляды и, протестуя против условий содержания в тюрьме, вместе со своими товарищами объявил голодовку. И снова на ее глаза набежали слезы. Прошло семьдесят дней, в течение которых заключенные ничего не ели и не пили. Только немного подслащенной воды. Они повязали на голову красные повязки и ожидают смерти. Каждый день отключаются те или иные органы: в один день теряется зрение, на следующий – пропадает память, перестает работать желудок и т. д. Позавчера она видела сына по телевизору и не узнала его. Журналисты, делавшие репортаж, протянули сыну микрофон. И он не смог сказать ни одного слова. Только смотрел пустым взглядом. Как будто мертвый. Лидеры организации сказали, что они будут сопротивляться до самой смерти. Вторая дочка, живущая в Анкаре, пошла, чтобы навестить своего прикованного к постели брата, от которого остались кожа да кости, но ей так и не удалось его увидеть. Кое-кто из товарищей, начавших голодовку вместе с сыном, уже умер, а кто-то лежит на смертном одре. Вот она и едет в Анкару – с надеждой, что ей повезет его увидеть, что он прислушается к ее мольбам и отменит голодовку. Что тут поделаешь. Материнское сердце!

Здесь в разговор вмешался молодой человек и сказал, что он, конечно, уважает материнские чувства, но они – террористы, и вся их деятельность ведется с подрывной целью. Вспыхнул страшный скандал. Как раз в этот момент вошел Джемаль.

Сехер кричала на молодого парня:

– Что вы за человек? Сотни молодых ребят умирают, а вы и пальцем не пошевелите, да еще и говорите матери, что ее сын – террорист! Какое вы имеете право?!

Парень тоже не оставался в долгу:

– Твой брат задержан по антитеррористическому закону, не так ли? Что тут еще говорить!

– Мой брат не связан с терроризмом! Никакого отношения к этому не имеет.

– Но арестован по закону о борьбе с терроризмом, да? Что? Разве не так? Давай-ка говори!

Парень был из вспыльчивых и задиристых. Сидящая рядом жена тщетно пыталась успокоить его.

Сехер сказала:

– Мой брат всего лишь состоял в студенческом союзе, изучал книги! У него не было никакой связи с терроризмом.

– Однако этот закон преследует террористов!

– Так называемый закон о борьбе с террором на самом деле – несправедливость, по его букве было арестовано десять тысяч человек! Из них девять тысяч – школьники и студенты, мальчишки, которые писали надписи на стенах, читали книжки, организовывали студенческие союзы. У тебя вообще, что ли, нет к ним сострадания?!

Сехер уже перешла на высокие тона, и мать, приговаривающая: «Не связывайся, ради бога, не связывайся!», никак не могла ее успокоить.

Отец смотрел вокруг печальным взглядом, попыхивал из-под усов трубкой с табаком и не встревал в разговор ни словом.

– Студенты! – выкрикнул парень так, словно разговаривал не с теми, кто сидел напротив, а сам с собой или со своей женой на их кухне. – Знаю я, что это за студенты…

Сехер снова взорвалась:

– Да откуда ты знаешь? Ты же никогда не встречался с моим братом!

– Даже если и не с твоим братом, так с его товарищами я достаточно сталкивался. Знаю, что это за фрукты!