Зульфю Ливанели - Счастье

– Эти трое и с места не тронутся. Будут ждать целыми днями. Кто раньше всех сдастся, тот выйдет из игры. Самый волевой будет держаться до последнего, он и станет падишахом.

Посол снова с улыбкой произнес:

– Нет, боец. Это тоже неверный ответ. Что же они, так годами будут ждать, не трогаясь с места? Давай-ка посмотрим, что скажешь ты, девочка.

Мерьем пересохшим от волнения голосом выпалила:

– Они поменяются лошадьми!

В ответ на это посол принялся аплодировать, а Профессор заулыбался.

Джемаль рассерженно вскочил:

– Как это – поменяются лошадьми?! Что это значит?

Мерьем повернулась к нему и так, словно объясняла урок ребенку, сказала:

– Ты что, не понял? Они сели на лошадей друг друга и, чтобы прийти первыми, стали гнать как сумасшедшие, ведь если бы один сын приехал к финишу первым на чужом коне, это бы означало, что его конь может оказаться третьим, то есть последним, и он таким образом одержал бы победу и получил награду отца. В общем, чья лошадь останется позади всех, тот и будет падишахом.

Джемаль снова возразил:

– Однако ведь падишахом должен стать тот, кто придет в город последним, а не первым?!

– Не он сам, а последняя лошадь, – сказал Профессор. – Это прозвучало в вопросе.

Джемаль поднялся и вышел.

Мерьем от счастья словно летала, приговаривая про себя: «Ты была права, няня!»

Если бы ее няня не рассказывала ей раньше эту сказку, наряду с другими, то она ни за что бы не нашла ответа. Однако она не собиралась ни с кем делиться этой тайной. Вон, Джемаль позеленел от злости, и Профессор с послом удивленно уставились на нее.

И у Мерьем не было никакого желания, сказав правду, нарушить это удовольствие.

– Когда ты придумала ответ? – спросил Профессор.

– Я думала до утра, – соврала она. – А потом вдруг раз, и пришло в голову!

В доме, пахнущем апельсиновым цветом, было все так хорошо, все шло так спокойно и мирно, словно оставь этих людей в покое – и они будут так жить до конца своих дней. Даже самый неприкаянный из них, Джемаль, охающий и ахающий, мечтающий о возвращении на родину, убежденный в том, что эти люди – предатели, не видя другого выхода, был вынужден смириться.

Отставной посол наслаждался тем, что нашел друга-единомышленника. Хотя он и сказал в первый день, что никому не позволит говорить о стране, но на самом деле этот запрет действовал только для других. Если кто-то хотел поделиться переполнявшими его идеями и говорил: «Я тоже так думаю», посол отвечал, обрывая собеседника на полуслове: «Ваши мысли тут ни при чем! Я про эти дела полвека думаю, уже голова не выдерживает». Поэтому они слушали его с утра до вечера, а сами очень редко открывали рот.

К тому же Джемаль с Мерьем не понимали многого из того, что он рассказывал.

Мерьем, целыми днями сидевшая в саду, иногда вдруг вскакивала и, сделав парочку шагов, снова садилась на место. Человека, не понимавшего, в чем дело, это могло бы удивить. Такие вскакивания случались довольно часто. Потому что обнаружила, издающие невыносимый стрекот сверчки боятся ее белого платья. Когда она, вскочив на ноги, бросалась к деревьям, все звуки немедленно стихали, и все, кто наблюдал эту сцену, очень смеялись.

Иногда посол просил:

– Давай-ка, Мерьем, прекрати этот гам. Приструни-ка их!

Длинными вечерними часами двое мужчин, сидя за столом под нависающими над головами апельсиновыми ветвями, открывали ледяной виски и, наслаждаясь, пили.

Как-то раз Профессор тоже решил изменить традиционный уклад их совместных вечеров: пригласил всех поужинать не дома.

Профессору надоело есть мучную еду, и он захотел повести всех к рыбакам в деревню. Тем более что он обещал это тем парнишкам, которые помогли ему пришвартоваться в самый первый день их прибытия на остров.

Всем понравилось это предложение. Когда спустился закат, они сели в резиновую лодку, хотя Профессор считал, что было бы гораздо разумнее не плыть туда, а пойти пешком по песчаному берегу. Закатное солнце, как по зеркалу, скользило по пылающей алым цветом ровной поверхности воды.

Профессор думал, что сейчас вот лукавый посол скажет, что море – винного цвета, а он ответит ему, что он тоже Гомер. Однако тот промолчал.

Когда они причалили к пристани, то увидели, что рыбный ресторан заполнен английскими туристами. Молодые люди были уже сильно навеселе, со стаканами пива в руках они распевали песни и кричали, находясь в состоянии необычайной экзальтации. Это была весьма развеселая группа парней и девушек.