Юрий Бычков - На дороге стоит – дороги спрашивает

Когда летом пятьдесят седьмого года с воодушевлением писал поэму «Время РД», маловато знал об истории реактивных двигателей. Да история-то только-только зачиналась, рождалась у нас на глазах. И я на свой лад пробовал писать историю РД, рассказывал про то, что чувствовал, что знал, вещал, так сказать, поэтическим голосом, подражая басовитому голосу АЛ-7, который услышал на первом пуске в испытательном боксе завода № 45. В осознании темы выручала интуиция. Расспрашивать окружающих о том, что испытывалось на стенде под грифом «Совершенно секретно», я и не пытался. Моим «горючим», источником вдохновения и веры в то, что занят не пустым делом, была ободряющая, зовущая за собой улыбка легендарного Архипа Михайловича Люльки, подаренная в драгоценные минуты его разговора со мной у дипломного проекта в 204 аудитории моторного корпуса МАИ 19 февраля 1955 года.

Вычерченные на склеенных в линию листах ватмана разрезы двухкаскадного турбореактивного двигателя являли собой результат трудолюбия и определённого объёма знаний студента-дипломника, без пяти минут инженера. Вид у дипломного проекта авантажный, привлекательный. Как мы, дипломники, не без добродушной иронии в свой адрес, любили определять сих чертёжных монстров – «сотворил картину, достойную кисти Айвазовского».

Чтобы постичь итог моего масштабного труда хотя бы в первом приближении, то есть просто обозреть содеянное – испещрённое бесчисленными линиями, «украшенное» растушёвками (всё с помощью рейсшины и заточенных «лопаткой» карандашей фирмы «Кохинор») бумажную пятиметровой длины ленту. Просто пройти вдоль неё, задерживаясь взглядом на секунду-другую на рядах компрессорных лопаток с их изящным, «мёртвым» креплением «ласточкин хвост», любуясь мощью, весомостью жаропрочных турбинных лопаток, восхищаясь изощрённой (по необходимости) конструкцией камеры сгорания и венчающим ТРД соплом, из которого (предполагаемо) истекают с огромной скоростью раскалённые газы, требовалось для любопытствующего специалиста время, порядочное время. Какие-то десять минут обозревал мой проект к.т.н., доцент Б.А.Черкасов, руководитель-консультант дипломника Юрия Бычкова в полдень 18 февраля, накануне дня защиты. В этот день я увидел своего руководителя впервые. Что было, то было.

Обозрев продольный разрез ТРД, пролистав увесистую пояснительную записку, Черкасов поднял на меня, стоящего во фрунт возле него, сидящего за моим рабочим столом, усталые глаза и вопросил:

– Где заключение, резюме?

– Ваша оценка моей работы то есть?

– Да, среди прочего и оценка.

Он помолчал немного и сказал то, что, в общем-то, мне в жизни не единожды пригодилось:

– Запомните, о вашей работе никто не сможет сказать так основательно, так благожелательно, как вы сами.

Черкасов освободил место за столиком у кульмана – рабочего станка инженера-конструктора – и принялся диктовать заключение. Вот и всё руководство со стороны многоопытного консультанта Черкасова, а как я нуждался в основательном руководстве! До поступления в МАИ соприкосновений с авиационными двигателями да и другими моторами в моей жизни практически не было. Мой институтский товарищ Игорь Яковлев поделился однажды тем, как и почему у него возникло желание идти учиться в МАИ, на моторный факультет. Его отец, главный конструктор авиационных дизельных двигателей Владимир Михайлович Яковлев, привёз Игоря на базовое предприятие возглавляемого им Опытно-конструкторского бюро (ОКБ). На испытательном стенде, в боксе, ревел белугой английский лицензионный турбореактивный двигатель НИН-100. Игоря, глядевшего сквозь броневое стекло внутрь бокса, где стоял громогласный реактивный субъект, всё это настолько впечатлило, что он сказал себе: «Иду в МАИ». (Признаюсь в скобках, что и меня в пятьдесят седьмом году как громом поразило присутствие на испытательном стенде ОКБ-45. Поэма «Время РД» писалась с голоса люльковского АЛ-5).