Константин Дадов - Вестник порока

...

Потратив последние капли магии, Хоуп упала на колени, уперевшись руками в площадку башни, чтобы вовсе не растянуться плашмя. Ее белая роба с глубоким капюшоном пропиталась потом и теперь липла к телу, обрисовывая фигуру, на груди красовались пятна алой крови, натекшей из прокушенной от напряжения нижней губы. Только упрямство, свойственное всем земным пони, а в Рэдиант проявившееся особенно сильно, не давало потерять сознания в тот же миг.

- Вот мы и встретились, дорогая подруга. - прозвучал словно бы отовсюду надменный и самоуверенный голос. - Неужели ты не рада мне?

- Сомбра... зачем все это? - с трудом подняв голову, истощенная кобылка повернула голову в направлении силуэта, сформировавшегося из черного дыма на самом краю площадки. - Ты ведь мог стать аликорном...

- Зачем? - черный единорог, одетый в черную рубашку, того же цвета штаны и черный плащ с алой подкладкой, театральным движением поставил локоть левой руки на ладонь правой, а пальцами левой кисти стал массировать подбородок. - Дай-ка подумать: может быть, я хочу вернуть королевство, которое однажды уже принадлежало мне, а вы у меня его отняли? Может быть, потому, что та, которую я считал своим единственным другом, в решающий момент вонзила мне нож в спину? Может быть, потому, что мне это нравится и я это могу?

- Прости, я действительно была плохим другом. - рваный смешок вырвался из груди земной пони. - Просто...

- Ты хотела быть больше, нежели просто друзья. - понимающе кивнул король-тень, начав медленно приближаться к Рэдиант. - Не беспокойся, я тебя прощаю. Мы - темные, вообще существа жутко эгоистичные, на любовь фактически не способные. Даже наша дружба - это скорее желание собственника обладать, быть рядом, хвастаться перед завистниками... Разве я могу обижаться на свою собственность?

- Ты... чудовище. - одними губами произнесла кобыла.

Остановившись рядом с подругой, черный единорог схватил ее за плечи и рывком поставил на ноги, затем левой рукой обхватил за талию, придерживая, чтобы она не упала, а пальцами правой руки подцепил подбородок, заставляя поднять мордочку, все еще скрытую капюшоном наполовину.

- Нет, Хоуп, я не чудовище. - Сомбра широко усмехнулся, оскаливая острые ровные зубы. - Я - король всех чудовищ.

- Тебя остановят. - земная пони не пыталась вырваться, прекрасно понимая всю бессмысленность этих действий.

- И кто же? - искренне изумился король-тень. - Кристальные пони? Они склонились предо мной тысячу лет назад, склонятся и теперь. Та воровка, которая сумела отобрать часть моих сил? Скоро я ее найду и заставлю пожалеть о том, что она не погибла вместе с защищавшими ее пегасами. Что же до аликорнов: я стал существом более могущественным и менее зависимым от смертной оболочки, нежели эти недобоги. Возможно, Дискорд смог бы одолеть меня в открытом бою и на моей территории, но где он и какое ему дело до разборок смертных?

Рэдиант слабо улыбнулась, с усилием подняла левую руку и, подцепив край капюшона, скинула его с головы, открывая взгляду собеседника вид на слепые глаза. Короткая белая грива начала трепетать на порывах ветра, тонкая морщинка, пролегшая между бровями, пересекла бледный шрам, проходящий через переносицу, задевая оба глаза и обрывающийся на висках земной пони. Несколько секунд она щурилась, силясь увидеть морду своего собеседника, но в конце-концов бросила это бесперспективное дело, грустно заявив:

- Ты сейчас похож на классического книжного злодея.

- А ведь верно. - хмыкнул в ответ Сомбра, голос которого прозвучал чуть иронично, без напускных надменности и высокомерия, как когда-то давно, в кажущиеся забытым сном годы жеребячества. - Сейчас еще свои планы коварные выдавать начну...

- Прости. - рука кобылы легла на широкое плечо жеребца. - Я - плохой друг.

Прежде, чем черный единорог успел отреагировать, столб радужной магии ударил из крыши башни, на которой они стояли, и устремился ввысь, чтобы, добравшись до облаков, начать расходиться во все стороны концентрическими кругами, попутно разгоняя тьму, изгоняя умбрумов, заставляя истаивать осколки черных кристаллов.

Король-тень попытался стать нематериальным, но у него не получилось, копыта же уже окаменели и прилипли к крыше, в то время как сковывающая корка стремительно поднималась выше и выше. Вместе с ним, крепко обнимая и прижимаясь к груди единственного друга, превращалась в статую и Рэдиант Хоуп, по мордочке которой, вытекая из-под зажмуренных век, непрерывно текли крупные слезы.