Ричард Руссо - Эмпайр Фоллз

— Как Тик? — спросил брат, и оба понимали, что это вопрос на ту же тему.

— Хорошо, — сказал Майлз. — С каждым днем все крепче.

— Она не хочет приехать домой?

На самом деле хотела. На прошлой неделе Тик спросила, почему бы им не провести школьные весенние каникулы в Эмпайр Фоллз, и скажи она, что скучает по матери, Майлз уступил бы. Но у нее на уме было проведать Кэндис, все еще остававшуюся в больнице, и Джона Восса, которого лишь месяц назад признали невменяемым, а значит, не подлежащим суду и поместили в психбольницу в Огасте, в отделение для преступников. Майлз же полагал, что для любой из этих встреч время еще не пришло.

После стрельбы Тик понадобился не один месяц, чтобы свыкнуться с тем, что случилось в тот день. Джон Восс убил Джастина Диббла и Дорис Роудриг, а затем ранил Кэндис Берк в шею, едва не перебив ей позвоночник. Тик знала, что потом он прицелился в нее и застрелил бы, не встань между ними Отто Мейер мл. Она знала также, что под конец Джон Восс направил револьвер на себя и несколько раз нажал на курок, но последняя пуля в барабане — столь же древняя, как и сам служебный револьвер, принадлежавший его давно покойному дедушке, — не выстрелила.

Все это Тик сознавала, но Майлзу хотелось бы выяснить, в какой степени ее понимание тех событий подкреплено воспоминаниями. Два месяца ей снились жуткие кошмары, но она отказывалась об этом говорить, и Майлзу оставалось лишь гадать: эти кошмары — воспроизведения пережитого ужаса или же сны, навеянные случившимся. Постепенно, понемногу он рассказывал ей о том, что, по его мнению, Тик важно было знать. Он сообщил ей, что Кэндис жива, как только услышал об этом от брата. А спустя довольно долгое время рассказал дочери, как однажды Отто метнулся вперед с заднего сиденья машины, спасая бейсбольную команду, которую неопытный водитель Майлз чуть не угробил, а теперь он спас жизнь Тик ценой своей собственной. Но кое о чем он умалчивал. Даже сейчас, в апреле, почти полгода спустя, он не мог сказать наверняка, помнит ли его дочь, что когда Джон Восс навел револьвер на Кэндис, то Тик подалась к нему и полоснула канцелярским ножом по лицу, от брови до уха. А также то, как, очнувшись от обморока и увидев Зака Минти, склонившегося над ней, Тик раскроила ему ладонь тем же оружием.

Нет уж, если ей удалось подавить эти воспоминания, так тому и быть. Подъем из бездны происходил медленно и трудно, и Майлз не желал рисковать: а вдруг, вернувшись домой, Тик снова сверзнется в пропасть? В середине января он даже не хотел отдавать ее в старшую школу на Мартас-Винъярде и до сих пор сомневался, правильно ли он сделал. Учителя в новой школе, как и все вокруг, знали о стрельбе в Эмпайр Фоллз, но с Майлзом и Тик они эти события почему-то не связывали. Тик им вроде бы нравилась, и они подозревали, что она умная, но не знали, как относиться к ее задумчивости и рассеянности. Майлз предпочел оставить их в недоумении.

Посвятив пять месяцев выздоровлению дочери, он лишь недавно ощутил уверенность в том, что она сумеет стать прежней Тик. Та часть острова, где они жили, зимой была в основном необитаемой, и, вместо того чтобы бродить по пустынному пляжу или велосипедной дорожке, продуваемой ветрами, Майлз с дочерью на выходные ездили в Эдгартаун, где подолгу гуляли по узким тихим улицам, заходили в магазины, галереи и библиотеку, куда угодно, лишь бы находиться среди людей и забыть на время о случившемся. Стрельба, полагал Майлз, сделала мир его дочери опасным, и он твердо верил: если изо дня в день она будет видеть, как плохое не случается, это восстановит ее прежнее отношение к жизни. Прогресс поначалу был настолько незаметным, что Майлз усомнился в разумности своего плана. Разговор на повышенных тонах за соседним столиком в ресторане — и она уже плакала и тряслась. Но постепенно Тик сделалась спокойнее. Однажды в конце февраля они заглянули на рыбный рынок, где к бачку с омарами было прикреплено написанное от руки объявление: «САМЦОВ И САМОК ОМАРА НЕ ТРОГАТЬ».

— Тогда, — спросила Тик человека за прилавком, — каких омаров можно трогать?

Майлзу понадобилась вся его выдержка, чтобы не заключить ее в объятия и не пуститься в пляс прямо посреди улицы.

И когда Тик поинтересовалась, почему он столь категорически против поездки в Эмпайр Фоллз на весенние каникулы, Майлз соврал, напомнив ей, что там его могут запросто арестовать. Перспектива разлучиться с ним оставалась все еще довольно пугающей, и Тик мигом отказалась от этой идеи. Ему было стыдно играть на ее страхе, но разве у него был выбор? Его брат, предсказуемо, на эту ложь не купился. В последнем телефонном разговоре Дэвид спросил в лоб, что его удерживает на острове — здоровье Тик или ему просто там нравится?