Ричард Руссо - Эмпайр Фоллз

Впрочем, Энн находила ситуацию вполне естественной, что она и старалась втолковать мужу каждый раз, когда он лежал ночью без сна. Дескать, глупо думать, что они не сумели подготовить сына к реальной жизни, ничего серьезнее подросткового возраста у Адама не наблюдается, а эта болезнь всегда проходит, как и особо злостная ветрянка, — на ребенка глядеть страшно, но состояние это временное и погибелью не грозящее. Мальчик знает, что он любим, напоминала она мужу, и Отто думал, что воистину тормознутому родителю только и остается, что эта последняя робкая надежда. Поскольку они с Энн совершили все возможные ошибки, описанные в книгах по воспитанию детей.

Хотя нет, одернул себя Отто, поднимаясь по шаткому крыльцу и нажимая на кнопку звонка. Все же им удалось вырастить сына, не запихивая его в мешок для грязного белья и не бросая в доме столь убогом и страшноватом, как этот.

Парень предупредил его, что звонить, вероятно, придется долго. Бабушка плохо слышит, а ее спальня, из которой она почти не выходит, расположена в глубине дома. Директор соврал, разумеется, сказав, что от бабушки требуется подписать кое-какие бумаги. Джон вызвался взять бумаги домой, бабушка распишется, и он вернет их наутро, но Отто сказал, что хочет поговорить с ней лично, выяснить, не сможет ли школа чем-то помочь, — отвратительная ложь, как ему теперь казалось. Глаза у парня нервно забегали, и в лицо директору он так и не посмотрел, но выглядел скорее озабоченным и смущенным, чем испуганным. Да, признался он, бабушка отключила их телефон прошлой весной ради экономии, хотя если им и звонили, то только назойливые рекламщики. Когда Отто спросил, не считает ли она небезопасным жить так далеко от города без телефонной связи на всякий непредвиденный случай, парень ответил: «А я на что? Для непредвиденных случаев».

Из двух бесед, с Джоном Воссом и Заком Минти, первая раздосадовала его много меньше, чем вторая.

— Как ты вошел в столовую? — спросил директор, когда они уселись в его кабинете.

— Там было открыто.

— Нет, столовую запирают после пятой перемены.

— Может, забыли запереть.

— Мне вызвать миссис Уилсон?

— Да пожалуйста. Говорю же, там было открыто.

— Тебя впустили твои друзья?

— Там было открыто.

— Не было.

Зак Минти угрюмо молчал. Этот парень, что сидел сейчас перед Отто, доживет до старости, ни разу не прибегнув к антацидам.

Самоуверенный. Самодовольный. Минти до кончиков ногтей. Дед парня, Уильям, набивал морозилку браконьерской олениной и лососиной, а также регулярно бил свою жену — тогда это преступление считалось семейным делом. Изворотливый, наглый вор и мошенник, он то и дело садился в тюрьму за мелкие преступления, что указывало скорее на недостаток воображения, чем на нежелание совершить что-то посерьезнее, и, по слухам, именно к нему обратились Уайтинги, когда на одной из фабрик опасно запахло профсоюзным объединением и хозяевам потребовалась парочка-другая костоломов. Что до отца Зака, ни у кого не вызывавшего доверия и метившего, как поговаривали, в шефы городской полиции, Джимми Минти получал две зарплаты: одну на полицейской службе, другую из-под полы от Франсин Уайтинг. А теперь Зак — юный виртуоз запрещенных ударов, еще одно яблоко, упавшее недалеко от яблони. По мнению Отто, из него получится уголовник, как его дед, либо коррумпированный силовик, как его отец, но в любом случае добра от него не жди. Если несчастная девушка, на которой он женится, не пристрелит его — а супруга Джимми не раз этим грозила, прежде чем сбежать от них, — управы на него не найдется.

Директор взял со стола пропуск на свободное перемещение по школе, которым бахвалился Зак:

— Какие занятия, которые ведет миссис Роудриг, ты посещаешь?

— Никакие не посещаю.

— Тогда почему она выдала тебе пропуск?

— Может, я ей нравлюсь.

— С чего бы?

— Почему я ей нравлюсь?

На самом деле именно это более всего интересовало Отто, но он перефразировал вопрос:

— Нет, почему она выдала тебе пропуск?

Зак пожал плечами:

— Мы ходим в одну и ту же церковь. И потом, она моя тетя или вроде того. Сестра моей матери, то есть жена ее брата, такое вот родство.

— Каким бы ни было родство, это еще не повод выписывать тебе пропуск. Или ты подделал ее подпись?

— Я? Да ни за что.

— Почему нет?

— Да вы бы все равно узнали.

— А не потому что это плохо?

— Ну и поэтому тоже.

— Ты больше не появишься в столовой во время шестого урока. Договорились? (Опять пожимание плечами.) Ты понял? Я буду проверять… — И вдруг Отто прозрел: — Это ты написал?