Резкое ухудшение состояния Элинор было так очевидно еще и потому, что она утратила равенство с Томасом. В прошлом году они оба не могли ни ходить, ни говорить; зубов у Элинор было примерно столько же, сколько прорезалось у Томаса; ее потребность в подгузниках соответствовала его потребности. Но теперь все стало иначе. От подгузников Томас почти отказался, а Элинор не помешало бы менять их почаще; Томас отрастил все зубы, кроме последних моляров, а у нее скоро одни моляры и останутся; он бегал с такой скоростью, что мать за ним не поспевала, а Элинор с трудом сидела в инвалидном кресле.
Мэри замерла на вершине горы, откуда расходились заснеженные склоны потенциальных тем для разговора. И без того притянутое за уши допущение, что успехи Томаса интересны им обеим, стало казаться завуалированным оскорблением. О Роберте – бывшем соратнике Элинор, теперь разделявшем враждебный настрой отца, – тоже говорить не имело смысла.
– О нет! – воскликнул Томас. – Алабала стащил мой халумбалум!
Томас, часто попадая в заторы непроизносимых звуков и слогов, порой отвечал взрослым на своем языке. Мэри привыкла к этой милой мести сына, но была удивлена недавним появлением Алабалы – загадочного существа, которое с удовольствием устраивало всякие мелкие пакости Томасу и за Томаса. Была у него и совесть: персонаж по имени Фелан.
Томас с улыбкой посмотрел на Элинор. Та не улыбнулась. Она глядела с ужасом и недоверием, видя во внуке не сообразительного малыша, а предвестие самого страшного: скоро не только окружающие перестанут ее понимать, но и она сама перестанет понимать кого-либо.
Мэри тут же ринулась на подмогу:
– На самом деле он уже много слов выучил! Знаете, какая у него сейчас любимая фразочка? Вы наверняка заметите влияние отца. – Она попыталась изобразить заговорщицкую улыбку. – «Абсолютно невыносимо».
Элинор резко подалась вперед, вцепилась в деревянные подлокотники кресла и с яростной сосредоточенностью уставилась Мэри в глаза.
– Абсолют-но не-выносимо! – выплюнула она и упала на подушки, добавив визгливо и пронзительно: – Да!
Элинор вновь повернулась к Томасу, но на сей раз смотрела на него с жадностью. Только что он своим лепетом предрекал ей наступление страшной поры невнятицы, а тут вдруг выдал фразу, которую она прекрасно понимала и не могла вспомнить сама, – фразу, идеально описывающую то, что творилось у нее внутри.
Нечто подобное произошло, когда Мэри зачитывала свекрови список аудиокниг, которые можно было привезти из Англии. Ее критерии отбора не имели отношения к авторам и жанрам. Мэри перечисляла произведения Джейн Остин и Марселя Пруста, Джеффри Арчера и Джилли Купер – все это не вызывало в Элинор ни малейшего интереса. Но, услышав название «Испытание невинностью», она принялась кивать и жадно загребать руками, словно брызгала воду себе на грудь. Такое же возбуждение вызвало название «Урожай праха». Видимо, эти внезапные успехи на коммуникативном поприще встряхнули ее память: дрожащей рукой в пигментных пятнах она протянула Мэри написанную заранее записку.
Мэри с трудом разобрала бледные слова, выведенные заглавными буквами: «ПОЧЕМУ ШЕЙМУС НЕ ПРИЕЗЖАЕТ?»
На то была очевидная причина, но Мэри пока сама не могла до конца в нее поверить. Она не ожидала, что Шеймус окажется мерзавцем. Его оппортунизм органично сочетался с искренним заблуждением, что он хороший человек, – или, по крайней мере, с очень сильным желанием сойти за такового. Но вот прошло всего две недели с момента передачи «Сен-Назера» фонду, а он уже вышвырнул свою благодетельницу на помойку.
Мэри вспомнила слова Патрика, когда тот наконец принял полномочия, возложенные на него матерью, и подписал дарственную: «Глубоко заблуждаются те, кто думает, что можно доплестись до гроба налегке. Нет никакого второго детства, и лицензии на безответственность никто не выдает». После этого он вдребезги напился.
Мэри заглянула в искаженное страданием лицо Элинор. Ее глаза, затянутые мутью, напоминали глаза мертвой рыбы, но в ее случае эта муть, казалось, происходила от постоянных попыток утратить и никогда не восстанавливать связь с реальностью. Мэри поняла, что ее беззубость – на самом деле суицидальный жест сродни голодной забастовке. Вставить зубы просто, а вот неделями осознанно пренебрегать своими нуждами, видеть, как зубы выпадают один за другим, игнорируя врачей, антидепрессанты и остатки собственной воли к жизни, – для этого надо обладать завидным упрямством.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу