Дарья Сойфер - На грани серьёзного

Всю ночь Кира ворочалась с боку на бок, размышляя, где взять своему гипотетическому ребенку отца. В те короткие промежутки времени, когда ей удавалось задремать, она видела смутные и неприятные сны о том, как стоит голая на каком-то грязном базаре, а вокруг нее толпятся потные чумазые мужланы, что-то кричат и тычут в нее пальцем. К утру ее осенило.

Она приняла душ, влезла в шорты с футболкой и кинулась барабанить в дверь соседнего номера.

– Саакян! СААКЯН! – вопила она, доведя до полуобморока несчастную горничную. – Открой сейчас же!

– За что?… – изрекла опухшая рожа Эрика, когда он впустил Киру к себе. – Сколько времени?

– Кто-то вчера увлекся дегустацией?

– Не ори… Что мне сделать, чтобы ты дала мне доспать? Черт, такой был сон…

– Соберись, Саакян. У меня к тебе важное дело.

– В восемь утра? Я кого-то убил в прошлой жизни?

– Не ной. Вот, выпей, – она протянула ему пузатую бутылочку минералки из мини-холодильника.

Дождалась, пока он проснется, придет в себя и даже пригладит волосы. После этого жеста Кира поняла: теперь с Эриком можно иметь дело. Он уселся на кровати и уставился на нее мутным взглядом.

– Ну? – вздохнул он.

– Что ты знаешь об Арарате?

– Григоряне?

– Ага.

С минуту он молча изучал ее.

– Мать, ты в себе? – спросил он наконец.

– А что?

– Ты разбудила меня, чтобы я рассказал тебе про Арарата Григоряна?

– Именно так. И чем быстрее ты расскажешь, тем быстрее досмотришь свои необыкновенные сны.

Эрик пробормотал что-то по-армянски и потер переносицу.

– Арарат живет в Питере. Шоумен. Ведет свадьбы всякие, праздники. Даже на каком-то местном телеканале засветился. У него два брата в Армавире, там же мать и отец. Его дядя владеет автосервисом там же, в Питере.

– Женат?

– Нет вроде. А тебе зачем?

– Неважно. Что еще? У него есть какие-нибудь болезни?

– Например? – нахмурился Эрик.

– Ну, диабет… Не знаю… Слабое сердце… Что-то венерическое?

– Скворцова, тебе лечиться надо! Зачем тебе вся эта информация? И почему бы тебе у него самого не спросить?

– А ты бы честно рассказал про такие неприятные вещи?

– Нет, – признался Саакян. – Но я клянусь тебе чем хочешь, я никогда в жизни не интересовался венерическими заболеваниями Арарата Григоряна.

– Окей, – деловито кивнула Кира. – Поехали дальше. Его братья здоровы?

– Какого ты…

– Проще ответить! – Она угрожающе уперла руки в бока.

– Ладно… Вроде бы. Ну, старший брат женат, Ара даже показывал фотки племянников…

– Это хорошо. И все здоровы? Никаких даунов или других отклонений? Слабоумие, там…

– Слабоумие здесь только у тебя, Скворцова.

– Засчитываю как отрицательный ответ, – Кира кивнула. – Теперь дело за малым. Дай мне его телефон. Или хотя бы скажи, в каком номере он остановился.

На лице Саакяна проступило понимание, как невидимые чернила над свечой.

– Ты собралась с ним мутить? – ошалело произнес он.

– Вроде того.

Смерив ее долгим изучающим взглядом, Эрик запрокинул голову назад и расхохотался.

– Не вижу ничего смешного, – начала было Кира, но он ее уже не слышал.

Он икал от приступов дикого, нечеловеческого хохота. Его трясло, как смертника на электрическом стуле.

– Ты?! – выдавил он, утирая слезы. – И Ара?…

И снова зашелся смехом.

Зрелище это Кире порядком надоело, не говоря уж о том, что в ней с каждой секундой крепло желание применить свой коронный дворовый апперкот. И Эрику страшно повезло, что он сидел и бить его было не с руки. Поэтому она глубоко вздохнула и подождала, пока он вновь обретет способность говорить.

– Тебе всерьез понравился Ара? – спросил наконец Саакян.

– Даже если и так, не понимаю, что тебя так развеселило, – она мрачно скрестила руки на груди.

– Как тебе объяснить… Ну, чтобы не так обидно… – он мучительно подбирал слова. – В институте Ара встречался с мисс Ереван девяносто седьмого. Потом его видели с какой-то певицей… Или танцовщицей… Не суть. Список побед Арарата Григоряна такой внушительный и… безупречный, что тебе туда не попасть. Даже на один день.

– Хочешь сказать, я его недостойна?

– Нет. Просто не в его вкусе.

– Тогда почему он вчера наговорил мне столько всякого… Ну, комплименты и прочая лапша? Ухаживал?

– Мать, тебе тридцатник, а ты как дитя малое. Он – армянин. Он генетически неспособен сказать женщине, что она некрасивая. Даже если у нее три подбородка и бородавок больше, чем зубов.