Александра Николаенко - Небесный почтальон Федя Булкин

Так и звали дядю Сашу тогда – Чижик-рыжик. Они все, Швейцеры-Горешвейцеры, были рыжие. И вот этого, Федя, Чижика вся планета знает теперь… Знаменитость. Я тебе по телевизору показывала его, по «Культуре» транслировали концерт… Не помнишь?

– Я вот этого знаю, бабушка! Это из «Свинарки и пастух» и учитель танцев… Там поет, что в какой стороне он ни будет…

– Зельдин, Федь, знаменитый актер. До сих пор он жив, слава Богу, дай Бог здоровья ему. Судью в «Десяти негритятах» он играл, помнишь? Фильм-то с тобой недавно смотрели?

– Этот, бабушка, не тот, тот умер уже! Человек столько жить не может.

– Сколько, Федь? Оттуда до нас-то и я жива, а не на много-то он меня старше…

– Он?!

– Лет на десять-то, Федя, всего… А уж я-то уж так в него влюблена была! Вот и вырезывала себе его из газеты сюда.

– А что, бабушка? Вышла бы замуж ты за него!

– Что ты, Федя, шутишь, что ли? Где я, а где актер Зельдин!

А это – я…

– Это?!

…Знаешь, бабушка, зря ты замуж за Зельдина не пошла, ты свинарки той гораздо красивее и песню красивей поешь. Я бы лучше взял тебя на месте Зельдина замуж…

Вот клянусь, улыбнулась бабушка! Покраснела…

– Были с папой твоим на спектакле его, в театре Советской Армии… И вот прямо в фойе, представляешь, Федя, вдруг – он…

– А ты что, бабушка?!

– Я ему, Федь, программку и протянула.

– Зачем?

– Ну, чтобы, Федя, автограф поставил на ней. Я сейчас тебе покажу…

И в пожарной тумбочке бабушки самого великого актера Зельдина – УЧИТЕЛЯ ТАНЦЕВ САМОГО – в театральной программке роспись!

– А он?

– А он мне, Федя, так улыбнулся… вот как точь-в-точь на газете этой… И вблизи, живой, еще красивее настоящего…

– И что, бабушка?

– Ничего… Они дальше пошли с товарищем, а мы с папой твоим – спектакль смотреть…

– Как в той песне прямо ты, бабушка…

– В какой песне, Федь?

– Ну, какую поешь, как барин молодой красавицу водой угостить просил, а потом она уж семерых родила, замуж отдала, состарилась и в генерале седом того барина и узнала…

– Вот и жизнь прожить, Федь, как песню спеть. Столько было, как не было, а оглянешься, и в голове все как будто дядя Саша маленький играет на цыпочках «Чижика-пыжика»…

– Это зря паникуешь ты раньше времени, бабушка, посмотри, на папу с Тузиком капнула! А альбом этот вон какой толстый, видишь? Половины больше без фотографий еще листов.

Нам с тобой во всю жизнь такой до конца не осилить…

– Ой! Я! Я, бабушка… добрались!

– Не ты это, Федь…

– Да ты лупу, лупу-то возьми, бабушка! Посмотри! Как не я?.. Я, конечно! Уж меня-то не отличила… А вот эта кто со мной рядом девочка?

– Я, Федь…

– А-а-а… А где стою-то я, бабушка? Чего-то не узнаю?..

– У дома, Федь, нашего стоишь, за десять лет до войны…

– Какой еще войны, ты чего?

– Второй, Федя. Великой Отечественной.

Ну уж бабушка раз-ку-ку… совсем уж все в голове-то окрошкой, и в окрошку тоже не помнит она, что крошит! И квасу может, я так думаю, в третий раз не налить, если ей не напомнить. Скажет, чтоб гущу ел. А как есть редиску с яйцами на мели?

Главное же, что путает все она в худшую сторону! Ты забудь лучше по-дружески кашу манную на завтрак сварить, будь человеком! А не что бутерброд с сервелатом съел я уже. Мало ли кто что съел, если на столе ничего не осталось?

– Бабушка, ты все же возьми-ка, на! Вот же лупа!

– Да не нужно, Федь, лупы мне, это дедушка…

Совсем ослепла бабушка… Тут и лупа, братики, не нужна, чтоб увидеть, что мальчик стоит и девочка, а не дедушка. То есть я и какая-то девочка. Вот в этой моей матросочке… Хоть это может бабушка разобрать?!

– Ты матроску-то видишь хоть, бабушка? Ты вчера ее только мне купила…

– Вчера.

И когда успели только сфотографировать?.. Что-то тоже весь стал я в бабушку, так, глядишь, сам забуду скоро, ел я бутерброд с сервелатом уже за завтраком или нет? И с одной стороны, конечно, семейной экономике выгода, сервелат в холодильнике так до самого воскресенья и продержится, а с другой стороны, заплесневеет, и вообще неприятно, когда в голове стихи одни только Пушкина навсегда…

– А Царь-Заяц, Царь-Заяц-то, бабушка, вот у этой девочки? Никого не напоминает тебе?

– Это Вася… Федь. Федин Вася.

– Это девочка! А не Вася!

– Нет, я, Федь, про Царь-Зайца-то… Его Васей звали…

Все с сома началось у бабушки, забыла, вкусный был он или нет. Разве может забыть человек, как ел такого сомищу канальского? Ведь один раз в жизни бывает! А теперь вот ей и Царь-Заяц мой – Вася…