Александра Николаенко - Небесный почтальон Федя Булкин

Так люди лучше всякого бога и царя сами с собой расправились, и теперь, когда отгрохотала Великая Война Отечественная, и мы фашизм победили, во дворцах живут только справедливые, народным голосованием, а не богом никаким избранны.

Вот и у нас тоже есть такой дворец, «Дворец Юных Ленинцев» называется, куда я хожу на секцию конструирования, бесплатно.

Сам же дедушки Ленин, как живой в гробу хрустальном в мавзолеи на Красной Площади у нас лежит, под курантами, и его очень хорошо охраняют часовые с винтовками. Так и щелкают каблуками. Тоже захотелось мне вырасти поскорее и стать таким часовым. Только холодно зимой часовым, носы были красные.

Мы с папой, когда они с мамой еще с нами жили, на дедушку Ленина смотреть ходили. Отстояли большую очередь, всем интересно, и туристам, и так – посмотреть на человека, какой теперь у нас в стране вместо Бога есть.

Вчера у нас в школе не было занятий, и в рекреации, где у нас тоже голова дедушки мавзолейного каменная стоит и фикус, флаги повесели и транспаранты, и поставлены были урны избирательные, в какую мы с бабушкой опустили билет со своим голосом за очень порядочного человека. Он нам с бабушкой сразу понравился, по фотографии. Мы по фотографии его с бабушкой во власть определили.

Бабушка сказала, что у него лицо доброе, а мне он даже показался чем-то на папу нашего похож.

С тех пор, как бога нет, прошло много времени, а как при нем было, так и осталось, только стало, конечно, гораздо лучше, чем прежде.

А в бога верят теперь только одни старушки, потому что в их юности бог еще был.

А из нас в бога этого, конечно, не верит никто, потому что стыдно и суеверия, а человек сам творец своего счастья и радости!

Поставила мне Анна Павловна за сочинение пять – четыре с минусом за ошибки, показал его бабушке похвастаться, а она не похвалила меня даже, головой покачала только, сказала: эх ты, творец…

Вот пусть сама Богу своему молится, а я по-другому:

Здравствуй! Дедушка Ленин…

– Неисповедимы, Федя, пути Господни…

– И не говори, бабушка! Не пойму, зачем придумал он такую длинную улицу?

– Господи! Это где же мы с тобой, Феденька? Куда нелегкая занесла…

– Неисповедимы, бабушка, наши с тобой пути…

– Подскажите, женщина, как к больнице градской детской шестнадцатой отсюда пройти?

…Ну, пришли, Федя, слава богу…

– Язык, бабушка, и до Киева доведет!

– Кого, Федь, до Киева, а кого до греха. Не всякого встречного Бог посылает дорогу человеку указывать. Всякий знает зато, куда вместо Господа пальцем ткнуть. Ах ты боже мой, где же тут у них третий корпус?

– Вот он, бабушка!

– Слава Богу…

Помог Бог нам с бабушкой третий корпус найти, завести медицинскую карту…

Оторвала с руками бабушка в магазине курицу.

– Не с руками, а с лапами, бабушка!

– Это так говорят просто, Феденька…

– Нужно говорить не «просто», а правильно, бабушка! Где у курицы руки?

– Бабушка…

– Что, Феденька?

– А ты дай мне, пожалуйста, кусочек сервелата неприкосновенного нашего, маленький, вот такусенький…

– Не могу, Феденька, потерпи…

Отложила бабушка сервелат на случай войны атомной. Потому «неприкосновенный» называется он. Только нюхать можно его. Так, бывает, сервелатом этим надышишься, что и есть уже больше не хочется.

Вот что значит духом единым!

Лежит у нас под лампадкой на холодильнике книга большая старинная.

«КНИГА О ВКУСНОЙ И ЗДОРОВОЙ ПИЩЕ» она называется.

Посмотришь картины в книге, и так глазами наешься, что никакие макароны не лезут. Вырезал я из книги картину «Поросенок в сухарях „Юбилейный“», пополам разрезал его, положил себе и бабушке на тарелки. Бабушка так и ахнула!

…Вот что значит «не хлебом единым жив человек», да, бабушка?

– И не говори, Феденька…

Великая сила – искусство!

Запасаемся мы с бабушкой помаленечку, на случай войны атомной. В подполе у нас от консервов – мышь не протиснется. Сбросит Пентагон на нас бомбу грибную, ядреную…

– Не «ядреную», Федя, а ядерную…

…бомбу ядерную, в подполе мы тогда с Зайцем и бабушкой перекантуемся…

– Откуда это такое слово взял, Федя, разбойное, «перекантуемся»?

– А где все слова берутся, бабушка, там и я взял. Из жизни каторжной…

Встает над крышами тревожное пожарное зарево. Как штыки белогвардейской конницы смотрят в небо антенны телевизионные.