Булат Ханов - Непостоянные величины [СИ]

На совещании выяснилось, почему не произвели. Максима Максимыча неделю донимала разъяренная родительница. Англичанин выгнал ее сына-девятиклассника с занятия и влепил сразу две двойки в журнал — за невыполненную домашнюю и за отсутствие учебника с тетрадью. Девятиклассника, болтающегося по школе с плеером, застал директор, а затем мамаша пригрозила Марату Тулпаровичу, что пожалуется в отдел образования.

— Во-первых, любой учитель знает, что выгонять детей с урока запрещено, — отчитывал из-за кафедры директор Максима Максимыча. — Во-вторых, двоек за отсутствие учебных принадлежностей мы не ставим. В-третьих, ни детям, ни родителям ни при каких обстоятельствах не грубим. Если мать Сырникова пойдет по инстанциям, обвинят всю школу. Вы этого добиваетесь?

Учителя замерли, никто не осмеливался повернуть голову в сторону Максима Максимыча.

— Моя правда хоть сколько-нибудь весит? — возмутился англичанин. — Этот ваш Сырников с первого сентября без домашней работы и без учебника. Я его родителей уже сто раз звал к себе на разговор — хоть бы кто явился.

— Если родители не являются, надо решать вопрос через классного руководителя или через меня. Елена Вячеславовна, к вам Максим Максимович обращался по поводу Сырникова? — сказал директор классному руководителю 9 «А».

Елена Вячеславовна, тоненькая остроносая тетенька с бородавкой на щеке, прокашлялась и сказала, робея:

— На Сырникова Максим Максимович жаловался неоднократно, но про родителей речи не было, Марат Тулпарович.

— Вот видите! — сказал директор. — Ни ко мне, ни к Елене Вячеславовне вы за помощью не обращались. Делали вид, что ситуация под контролем. Теперь вы обязаны без конфликтов довести Сырникова до конца учебного года. После экзаменов он поступает в колледж и покидает нас. Задача ясна?

— Ясна, — пробурчал Максим Максимыч.

— За нарушение профессиональной этики и превышение должностных полномочий вам объявляется официальный выговор, а также назначается штраф в две тысячи рублей, — объявил Марат Тулпарович, поднимая лежащий перед ним документ. — Когда совещание завершится, подпишете.

— Чего? — вскрикнул англичанин. — Я этого лентяя и без штрафов до выпуска доведу. Его что, в колледж за эти две двойки не возьмут? Если Сырников ни вполсилы, никак иначе заниматься не хочет, мне для него персональную программу составить, что ли?

— Успокойтесь, — велел директор. — И найдите с учеником общий язык.

— Общий — это русский или английский?

Марат Тулпарович снял очки и направил на колкого бунтаря взгляд, способный пробить приличный лист металла. Роман украдкой обернулся: сгорбившийся англичанин опустил глаза.

— Неумение найти общий язык свидетельствует о пробелах в компетенции педагога, — заключил директор. — Мало знать предмет, надо развивать коммуникативные навыки. Ладить с детьми.

Роман подумал, что подписанный выговор Марат Тулпарович продемонстрирует матери Сырникова ради примирения, чтобы та не двинулась по «инстанциям».

А в понедельник, 5 октября, Роман впервые пожалел, что ему выделили методический день. По иронии календаря в главный учительский праздник молодой специалист был отлучен от школы. Разумеется, никто не помешал бы ему прогуляться до работы и прошествовать по коридорам, собирая по пути поздравления, однако ярый нарциссизм Роману претил.

Рано утром во вторник, когда сонный Роман выводил на доске число, в кабинет постучали. Дверь приотворилась, и в проеме показалась Залилова из 8 «А».

— Здравствуйте, Роман Павлович!

Дверь распахнулась. Залилова вместе со старостой Хафизовой ступили в класс.

— С прошедшим вас праздником! Мы вас любим и желаем успехов в нашей школе!

Девочки вручили Роману коробку кексов. Он, пытаясь уместить в руках кексы и мел, растерянно оглядел учениц.

— Видимо, не зря я на вас кричу, — сказал Роман, понимая, какую чушь городит. — Лет семь назад сказал бы своим преподавателям что-то вроде «С Днем мучителя, душителя и детских душ погубителя!», но не теперь. Теперь я понял, что учителей стоит ценить. Хотя бы за то, что они работают на пределе натянутых нервов. И здорово, что вы цените. Спасибо вам.

Выживание для начинающих

Зарплата за сентябрь так потрясла Романа, что он без причины распекал школьников и придирался к ответам. За такие деньги выкладываются исключительно дураки. Нет, по-другому: за такие деньги работают исключительно дураки. Тринадцать с половиной тысяч! Это все равно что трудиться на общественных началах да получать шапку сухарей до кучи. В Москве Роман запросто имел бы в полтора раза выше, перенося бумажки с одного стола на другой. Инвалиды умственного труда — и те достойны большего заработка, чем провинциальные учителя.