Джефф Зентнер - Змеиный король

— Я просто задал вопрос…

Она подняла палец:

— Глупый вопрос.

— Глупый вопрос.

— Спасибо.

Взгляд Дилла скользнул по рукам Лидии, лежавшим на руле: изящным, с длинными тонкими пальцами, алыми ногтями и множеством колец. Остальные части ее тела также нельзя было обвинить в отсутствии изящности, но пальцы были категорически, вызывающе изящны. Диллу нравилось наблюдать за Лидией: как она ведет машину, как печатает — да и вообще за всем, что она делает руками.

— Ты позвонила Трэвису, предупредила, что опаздываешь?

— А тебе я позвонила? — Она прошла поворот на скорости, так, что взвизгнули шины.

— Нет.

— Думаешь, для него мое опоздание станет неожиданностью?

— Ни в коем случае.

Августовский воздух был белесовато-парным. Дилл уже слышал этих жуков, как бы они ни назывались, тех, что жарким летним утром издают стрекочущий гул, будто возвещая о том, что днем станет еще жарче. Не цикады, нет, это вряд ли… Жуки-трескуны — это название показалось ему подходящим.

— С чем мне сегодня предстоит иметь дело? — спросила Лидия. Дилл бросил на нее непонимающий взгляд. Она подняла руку и, собрав три пальца в щепотку, потерла их друг о друга. — Ну давай же, приятель, не томи.

— А, пятьдесят баксов. Сработаемся?

Она фыркнула.

— Ну разумеется.

— Ладно, только никаких нелепых прикидов.

Лидия снова протянула ему руку для рукопожатия — более настойчиво, с усилием, как каратист, разрубающий доску ребром ладони.

— Нет, я серьезно, мы знакомы? Скажи еще раз: как тебя зовут?

Дилл снова пожал ей руку. Любой предлог хорош.

— Ты сегодня в настроении.

— Я в настроении для того, чтобы мои заслуги оценили по достоинству. Мне не много нужно. Смотри не избалуй меня.

— Даже не мечтаю.

— За последнюю пару лет, когда я выбирала для тебя вещи в школу, ты хоть раз выглядел нелепо по моей вине?

— Нет. То есть мне, конечно, и за внешний вид доставалось, но, уверен: что бы я ни надел — ничего бы не изменилось.

— Вот именно. Потому что в нашей школе учатся люди, которые стильную вещь в упор не разглядят. Я придумала тебе образ в духе провинциальной американы: рубашки в стиле вестерн с перламутровыми кнопками, деним, классические, мужественные, канонические штрихи. В нашей школе все отчаянно пытаются выглядеть так, будто живут не в Форрествилле, а мы с тобой признáем и обыграем твою типично южную провинциальность, что-то на стыке Таунса Ван Зандта 1970-х и Райана Адамса той поры, когда он еще был в группе Whiskeytown.

— Так ты, значит, все продумала. — Диллу нравилось осознавать, что Лидия о нем думала, даже если только как о разодетом манекене.

— А ты меньшего ожидал?

Дилл вдохнул аромат, витавший в салоне машины. Ванильный освежитель воздуха в сочетании с запахом картошки фри, лосьона с нотками жасмина, цитруса и имбиря и нагретой солнцем декоративной косметики. Они уже почти подъехали к дому Трэвиса. Он жил недалеко от Дилла. Остановившись на перекрестке, Лидия сделала селфи, а потом протянула телефон Диллу.

— Теперь ты меня сфоткай.

— Уверена? Твои фанаты могут подумать, что у тебя есть друзья.

— Очень смешно. Просто сделай это, а об остальном я сама позабочусь.

Проехав еще пару кварталов, они остановились у выкрашенного в белый цвет дома Бохэннонов, обшарпанного, со старой железной крышей. На переднем крыльце были сложены дрова. На гравийной подъездной дорожке потел отец Трэвиса: менял свечи зажигания в своем пикапе, на боку которого красовалось название семейного бизнеса: « Пиломатериалы Бохэннонов ». Метнув на Дилла и Лидию угрюмый взгляд, он поднес сложенную рупором ладонь ко рту и крикнул:

— Трэвис, у тебя гости! — чем избавил Лидию от необходимости нажимать на гудок.

— Паппи Бохэннон, судя по всему, тоже сегодня не в настроении, — заметила Лидия.

— Послушать Трэвиса, так у Паппи Бохэннона настроение всегда одинаковое. Оно называется сволочным, и лечению это не поддается.

Через несколько секунд из дома, переваливаясь, вышел Трэвис, или, скорее, вылез. Как там говорят о медведях? Все его 198 сантиметров роста и 113 килограммов веса. Его растрепанные вьющиеся рыжие волосы и неравномерно отросшая подростковая бородка еще не высохли после душа. Он, как всегда, был в черных рабочих ботинках, черных джинсах фирмы Wrangler и мешковатой черной рубашке, застегнутой на все пуговицы. На шее у него красовалось безвкусное ожерелье с оловянным драконом, сжимающим в лапах фиолетовый кристалл, — памятный сувенир с какого-то фестиваля с тематикой эпохи Возрождения. Трэвис никогда его не снимал. А в руках он держал книгу в мягком переплете, с загнутыми уголками. Это был один из томов серии «Кровавые распри» — его неизменный аксессуар.