Карел Мисарж - Окраина

К условленному месту оба подошли одновременно. Звучит довольно затасканно, но они правда едва не столкнулись на узком тротуаре и ничего умнее не нашли, как выпалить почти разом:

— А я думала, вы не придете…

— А я думал, вы не придете…

И после они еще до одурения повторяли ту же мысль в самых различных вариациях.

— Я за это время защитил диплом и теперь работаю здесь…

— А я говорила себе — это мы просто пошутили…

— А я чуть и не забыл, что мы условились… Мы теперь еще малярничаем…

— Но вот ведь не забыли же… Это удивительно, тем более если еще малярничаете…

Мимо со свистом проносятся автомобили, с грохотом — мотоциклы, а они бредут себе гуськом по узенькой, мощенной щебнем обочине; впереди то девушка — и Франтишек говорит тогда прямо в фонтан золотых волос, то он сам — и девушка говорит в его твидовую спину. Абсурдная ситуация. Девушка сознает это секундой раньше:

— Куда же мы идем-то?

— Не знаю…

Еще год-другой, и завершится пятое десятилетие века. Еще год-другой… Еще года два осталось молодым людям встречаться на узеньких обочинах шоссе. А пройдут эти годы — и девушки в общежитиях будут выжидать часа, когда подруги «выйдут погулять», а молодые люди будут говорить, что «у приятеля свободная квартира». Напряжение чувствуется во всем, все ждут того торжественного дня, когда завершится эпоха целомудрия и к услугам молодых парочек окажутся свободные комнаты. Время течет, а Франтишек и золотоволосая девушка еще не назвались друг другу.

— Я Квета…

— А я Франтишек…

Он пожимает маленькую ручку в убеждении, что познакомился с самой чудесной на свете девушкой. Продавщицы в закусочных, лаборантки, сестры у зубных врачей, студентки, совершающие челночные перемещения между своим провинциальным домом и пражским общежитием, — все разом перестали для него существовать. А ведь еще каких-нибудь жалких полчаса назад он так на них рассчитывал! Теперь он рассчитывает уже только на железнодорожное расписание, утешаясь мыслью, что привык ездить ночными поездами. Если б не надеялся он, что не подведут его эти крошечные цифирьки, должен был бы признаться бредущему за его спиной чуду света, что пора прощаться. Но вот они прошли еще немного; девушка терпеливо следует за ним, предоставляя ему решать, что дальше. А Франтишек, не зная, что дальше, оборачивается:

— Этак мы и до Праги пошлепаем…

Девушка хочет ему помочь:

— Надо сойти с шоссе, а то еще наедут на нас…

А вокруг только поля, полого спускающиеся к речке; завод остался далеко позади.

— Почему мы пошли в эту сторону?

— Я думала, вы меня куда-то ведете. Просто иду за вами…

— Я так растерялся, когда вы пришли, что совсем не соображал, что делаю.

Они пошли через картофельное поле. Оставили в стороне речку, до краев наполненную закатным заревом: солнце садилось за пограничные горы. Впереди на холме засветилась цепочка огней. Это помогло Франтишку опамятоваться.

— Вы ужинали?

— Когда? Вы разве ужинаете в пять часов?

— Ну, сейчас уже далеко не пять, а эти огоньки впереди — загородный ресторан. Я там никогда не был, но это близко. Ближе, чем возвращаться в город.

— Я знаю.

— Вы там бывали?

— Точно так же, как и вы. Никто меня туда еще не приглашал.

Картофельное поле кончилось. Оба стали высматривать дорогу к огонькам, которые с надвигающейся темнотой становились все ярче. Отыскали наконец — дорожка узенькая, каменистая, по обеим сторонам лещина. Франтишек решительно двинулся по ней, но на сей раз девушка за ним не последовала. Ответила на его вопросительный взгляд:

— А вам не кажется, что мне бы надо остеречься?

— Чего? Боитесь, на нас нападут?

— Нет.

— Чего же тогда?

— Вас!

— Ну, я-то не разбойник! Грабить вас не стану.

— Я не это имею в виду.

— А что?

— Я вас не боюсь, но мне не по себе. Ведь я вас совсем не знаю, а вот же болтаюсь с вами по полям… Кажусь себе последней дурой. Интересно, что вы обо мне думаете?

— Ничего такого, от чего вам сделалось бы не по себе. Как-то же знакомятся люди! В кино я вас пригласить не мог, когда впервые приехал в этот город. А тем более сюда, — Франтишек показал на огни на холме.

— Это верно.

Девушка засмеялась, и они пошли дальше. Идти было недалеко. Это из-за предвечерних теней, что легли между рекой и холмом, расстояние казалось вдвое большим. То один, то другая поскользнется на камнях, покачнется, схватится за руку спутника — и тотчас с извинениями шарахнется в сторону, задевая ветки орешника. Они не говорят об этом, но такое поведение доказывает девушке, что Франтишек вовсе не для того завел ее в кусты, чтоб изнасиловать, а Франтишку — что она пошла с ним вовсе не для того, чтобы быть изнасилованной.