Карел Мисарж - Окраина

Оглядываясь на длинный ряд лет, уже переваливший десяток, Франтишек вдруг сам себе показался идиотом. Мелкие, незначительные эпизоды, автоматически осевшие в памяти и вспоминаемые с улыбкой, приобрели чуть ли не символическое значение.

Скажем, демонстрируется где-то в предместье Праги фильм, о котором говорят, что это интересный фильм и видеть его совершенно необходимо. На данном этапе своего существования молодые люди до сих пор убеждены, что просмотр фильма, спектакля, прочтение нашумевшего романа или поэтического сборника поможет им разгадать кое-какие тайны жизни, возникающие в подавляющем большинстве случаев вследствие самых обычных, самых банальных недоразумений.

Если бы, скажем, Франтишек, еще в гимназии выбравший технический уклон, не обнаружил никаких способностей к математике, химии, начертательной геометрии, он все чаще и чаще попадал бы в безвыходное положение. Вряд ли вспоминал бы он атмосферу того дня, когда столь опрометчиво принял решение. Но можно без всяких сомнений утверждать, что причины жизненных неудач и невероятных трудностей он стал бы искать в чем угодно, только не в том изначальном недоразумении. Вероятно, он стал бы искать аналогию между собой и теми из знаменитых людей, которые, как и он, проваливались по математике, и полностью отождествлял бы себя с героями романов, фильмов или спектаклей, которым судьба наносила жестокие удары. В конце концов, все битые чувствуют себя одинаково, и неважно, за что человека бьют — за то ли, что он решил изменить ход истории в самый неподходящий момент, или за то, что проспал и не явился на важное заседание.

Случается, и Франтишек бывает убежден в том, что ему надо посмотреть фильм, о котором столько говорят. И он поступает так, как делают все молодые люди его возраста, когда пойти куда бы то ни было одному — значит позволить заподозрить себя в чудачестве или, точнее, в некой неполноценности.

Он приглашает девушку, которая иногда обедает с ним вместе в студенческой столовке, пойти с ним на этот фильм, демонстрируемый в одном из пражских предместий. Для Франтишка предместье — любая часть города, удаленная на час езды в трамвае от Дейвицкого вокзала, с которого он ездит домой. Сеанс начинается в восемь, стало быть, кончается около десяти. Если бы — Франтишек сразу же распрощался с девушкой, он все равно опоздал бы на предпоследний поезд, отходящий в половине одиннадцатого. А Франтишек идет ее провожать. Во-первых, потому, что провожать девушек и в наше время в обычае у молодых людей, а во-вторых, теперь уже безразлично: последний поезд уходит в половине первого ночи. Можно поболтать с девушкой о только что просмотренном фильме, или о сессии, или о том, сколько будет Франтишек получать, когда окончит институт и устроится на работу, — одним словом, можно мчаться на крыльях фантазии куда вздумается. Ничто не отвратит и не замедлит падения Франтишка в тяжелые, массивные объятия Дейвицкого вокзала, но и ничто так ясно не подчеркнет его исключительное положение и его одиночество.

Ибо в эти часы вокзал почти безлюден. Хриплый треск, с каким каждые пять минут перескакивает стрелка часов, такой негромкий, такой деликатный и доброжелательный днем, теперь грозно отдается в зале ожидания, залетая в самый конец черного коридора, где висят расписания поездов и куда выходят двери с табличками «Сторож», «Зал ожидания», «Ресторан», «Служебная квартира».

Когда Франтишек поспевает лишь к последнему поезду, то в ожидании его он обходит зал, читает все настенные инструкции: как пользоваться весами, как правильно звонить по телефону-автомату, когда открываются билетные кассы, до какого числа служащим железной дороги будут выдавать бесплатный уголь, сколько стоит проезд до Кладно и сколько — до Карловых Вар. Если ждать поезда приходится долго, к услугам Франтишка длинный коридор со служебными квартирами служащих в конце. Там Франтишек вычитывает с огромных щитов, когда и куда уходят поезда в будние дни, в праздничные, в летний и зимний сезоны. Сначала он прочитывает все о поездах, чье направление ему безразлично. Например, те поезда, что уходят с Вильсонова вокзала (официально называющегося уже «Прага — Главный вокзал») через Колин и Пардубице на Оломоуц и дальше на восток, ничего не говорят его сердцу, потому что по этой дороге он никогда не ездил. Точно так же и поезда на Карловы Вары. С большим интересом изучает он дорогу на Брно: там учится на токаря его брат. И Франтишек начинает думать о брате: что он сейчас делает? Спит? Наверняка спит — и Франтишку сразу становится легче. Несколько мелких остановок, станция побольше, опять маленькие и опять… и вот он уже мгновенно перенесся за девяносто километров, он уже не одинок в этом холодном пустом коридоре. Еще ближе его сердцу дорога в родное Среднегорье, а тот путь, что ведет к Лому около Моста, Франтишек любит больше всего и оставляет его напоследок. Этот путь благоухает пикантными салатами, наливкой из шиповника, чужеземной кухней, кладбищенскими венками. Франтишку этот путь представляется чуть ли не ведущим во Францию.