Карел Мисарж - Окраина

Нет, тетка вовсе не намерена бахвалиться в родной деревне своим знанием света — ей бы просто почесать язык с теми, кто ходит за коровами и лошадьми, кто работает на хмельниках, в абрикосовых и черешневых садах. И в голову ей втемяшивается идея, достойная легкомысленной француженки. В один прекрасный день, отправившись в соседний Мост, она возвращается с такими покупками, что и ей самой, и шоферу такси приходится изрядно попыхтеть, пока они все выгрузили.

Первым делом тетка приобрела две палатки с полным снаряжением: колышками, тросами, одеялами, — затем огромный котел, сковороду и запас продовольствия, а еще дождевики и резиновые сапоги разных размеров, чтоб никто не спорил, когда его в дождь пошлют в лавку, на почту или еще куда. После этого тетка села и написала несколько писем на смешанном чешско-французском языке:

Дорогой пан управляющий! Мы читали, что репюблик нужна каждая пара рабочих рук. Мы шахтерская семья и хотим провести отпуск, работая в Вашем хозяйстве. Жилье у нас свое, менаж [29] тоже. Честь труду.

Письмо это она отправила на адрес дирекции государственного хозяйства в ее родной деревне. Другое пошло в Уезд сообщением, что в начале «вакаций» [30]она приедет за Франтишком и его сестрой.

— О господи! — вздохнула мать Франтишка. — Чисто цыгане! А я-то всегда считала золовку разумной, практичной женщиной…

И начала собирать вещи детей.

Сегодняшний читатель, переживший дискуссии о туризме и занявший свою точку зрения — положительную или отрицательную — на этот способ провождения досуга, читатель, возмущенный безудержным и наглым вторжением в природу автотуристов, не должен забывать, что наши романтики приедут в наполовину обезлюдевшую, разваливающуюся деревню, которую за несколько лет до того покинули последние немецкие обитатели, и будут от зари до зари спасать то, что еще можно спасти: кормить скот, снимать фрукты, косить и сушить сено.

Это необходимо было заметить прежде, чем в поезд набьется семья тетки и еще семья некоего Вашичка, тоже вернувшаяся из Франции и каким-то необъяснимым образом связанная с первой.

Накануне же отбытия, как ни странно это для такой простой, ничем не выдающейся семьи, устраивается прощальный вечер в саду. Приглашены соседи, в подавляющем большинстве возвращенцы из Франции: все рассаживаются под тутовыми деревьями за столы, накрытые белыми скатертями с бахромой. На столах — огромное количество белого вина, наливки из шиповника, пиво, которое тетка варит из хлеба; всеми этими напитками запивают салаты, поедая их целыми мисками, вареные свиные ножки и жареные хвостики. Карточная система еще не отменена, но занятые на тяжелых работах получают усиленный паек. А на подоконнике среди гераней стоит граммофон с большой облупленной трубой и жарит вовсю: «С нами, девушка, шагай, не ленись, с нами, милая, веселись!» Нет нужды особо подчеркивать, что наши романтики возьмут граммофон с собой.

Тетка считает плач неотъемлемой частью обряда прощания и встреч; но то, что она увидела в родной деревне, совершенно выбило ее из колеи. Найди она все по-старому: домики с геранями и лавандой на окнах, кусты сирени у калиток, вьющиеся розы, белые помпоны калины, — она, вероятно, и заплакала бы. Но нет, она себя не помнит от негодования. Половина домов брошена, стекла в них выбиты, заборы повалены, садики заросли бурьяном, крапивой и гигантскими лопухами. За́мок, к которому прилегают владения госхоза, лишился красивых кованых ворот, исчезла вся мебель, вся посуда…

Занятно устроены люди. Они могут глотать одну неприятность за другой — тетка, к примеру, проглотила даже то, что деревянная галерейка в доме, где она родилась, провела детство и, скажем, девические годы, недавно обрушилась, оставив ряд черных дыр, нелогично зияющих под проломленной крышей; а вот из равновесия ее вывела сущая безделица, совершенно неважная в серии крупных катастроф. Равнодушно пройдя по разоренному замку, она вдруг вспыхивает гневом при виде статуи Немезиды.

— Смотрите! — восклицает тетка, показывая на статую с завязанными глазами, с мечом, но без весов. — А ведь были у нее весы, да с золотыми чашами!

— Во время войны в замке помещалась школа гитлеровской молодежи, — пытается успокоить тетку директор госхоза, добровольно, а вернее, из любопытства вызвавшийся быть гидом для этой своеобразной компании.

Счастье, что тетка не знает правды, которая, конечно, хоть и печальна, зато куда вернее характеризует круги общества настолько высокие, что бывшие батраки — даже при новом режиме, даже уйдя на пенсию — понижают голос, рассуждая о них.