Юлия Климова - В ее сердце акварель

– Добро пожаловать домой, – тише повторила Зофия Дмитриевна.

Напольные часы заполнили гостиную традиционным ежечасным «дон-дон-дон» – приглушенный звук, прорывающийся на свободу сквозь узорчатый замок и помутневшие от времени стеклянные дверцы. Кирилл кивнул, ответно улыбнулся и устремился по лестнице вверх, привычно перешагивая через ступеньку. А когда-то он ползал по этим коврам и паркету на четвереньках и затрачивал немало усилий, стараясь подняться на второй этаж – детство, счастливое беззаботное детство… Нет, он вовсе не скучает по тем дням, нынешняя жизнь кажется гораздо интереснее. Одни женщины чего стоят! Усмехнувшись, Кирилл переступил порог своей комнаты, остановился и сунул руки в карманы брюк. Его вещи принесут, благо помощников хоть отбавляй. А еще пару дней назад в доме наверняка было тихо, мать зажигала свечи и ходила по комнатам, получая удовольствие от одиночества. Все правила, привычки, традиции известны до мелочей, собственно, на них держалось, держится и будет держаться семейное гнездо Кравчиков. А иначе никак.

После смерти отца жизнь круто изменилась. Казалось, богатая обстановка: золоченые ручки, хрустальные люстры, вытянутые сверкающие вазы, огромные зеркала, картинные рамы, начищенные до блеска полы, фарфоровая посуда – все разом потускнело, перестало играть под солнечными бликами и освещением. Мать заперлась в своей комнате и принимала только прислугу с водой и тостом. Кирилл занимался похоронами, Ева то рыдала, то висела на телефоне, Егор в основном подпирал стены и о чем-то думал. Жизнь застопорилась, почти замерла, покрылась первым налетом пыли, и нестерпимо захотелось куда-нибудь уехать или что-нибудь разбить. Однако ситуация изменилась вмиг – одним прекрасным днем Зофия Дмитриевна Кравчик распахнула дверь и, по-прежнему безупречная, спустилась в столовую. Бриллианты сияли, платье открывало шею и плечи, высокие каблуки то постукивали о паркет, то замолкали, коснувшись узоров ковра. Царственная походка и обжигающий взгляд карих глаз. «Почему до сих пор не готов завтрак! Откройте окна, кому нужна эта духота!» – понеслось от стены к стене, и буквально через минуту зазвучали торопливые шаги, захлопали дверцы шкафов, застучали по столам тарелки, утренняя прохлада качнула шторы.

Зофия Дмитриевна всегда уделяла внимание своей внешности, но через год после смерти мужа она впервые обратилась к пластическим хирургам. Те подправили овал лица, подтянули скулы, убрали морщины, отшлифовали кожу… Кирилл философски относился к подобным переменам, но не любил, когда мать исчезала надолго и не брала трубку.

А в периоды восстановления Зофия Дмитриевна не желала ни с кем разговаривать.

Нет, она не гналась за модой, не старалась выглядеть молоденькой – никаких излишеств и отклонений от природы. Ее целью всегда было сохранить себя, а не исправить время, изменив свой облик до неузнаваемости. И за это Кирилл испытывал благодарность к матери.

Такая, как всегда.

Безупречная.

Вечная.

По традиции, перед каждым днем рождения Зофия Дмитриевна отпускала прислугу домой дня на три и жила в тиши одна. Кирилл знал, мать почти не включает свет, меняет туфли на тапочки, зажигает свечи и думает о чем-то своем… Возможно, перебирает прожитые годы, вспоминает плохое и хорошее. Почему бы и нет? Такая версия принималась охотнее остальных; Зофия Дмитриевна вполне могла строить великие коварные планы, от которых, конечно же, кому-нибудь не поздоровится. «Главное, чтобы меня не женила», – посмеивался Кирилл, уважая причуды матери.

О чем она размышляет в пустом доме, всегда оставалось загадкой, и… Он не был уверен, что хочет знать это: грань добра и зла иногда бывает столь расплывчатой, нужно ли делать ее четче и ярче? Впрочем, многое вообще перестает иметь значение, когда Зофия Дмитриевна Кравчик принимает решение и воплощает его в жизнь. Можно бить в набат, собирать аргументы и даже войска, но ничего изменить уже не получится.

«Мама, мама…» – мысленно произнес Кирилл, расстегивая верхние пуговицы рубашки.

До дня рождения матери еще несколько дней. Ева со своим драгоценным уже здесь, к вечеру явится Егор. Или его ждать завтра утром? Кирилл потянул руку к мобильнику, но остановил себя – желания поговорить с братом все же не возникло.

«Ева, надеюсь, ты сейчас видишь прекрасные цветные утренние сны… Не порти мне завтрак. Умоляю. Не просыпайся и не тащи к столу своего вампира».