Пак Кён Ри - Земля. Том 1

Наконец Воль Сон решилась выйти на дорогу, и пошла в сторону деревни. Вдалеке блекло светились окна домов. Вскоре она подошла к плетеной калитке дома Ён И — ноги сами привели её сюда — женщина увидела фонарь, подвешенный на столбе крыльца, слабый свет освещал двор и человека, возившегося у печи. То была Кан Чхон Дэк, мывшая посуду. Вероятно, у хозяев был поздний ужин. Воль Сон не спешила уходить, она попятилась и схоронилась в зарослях гаоляна, откуда продолжала наблюдать за двором. «Почему я сюда пришла? — спрашивала себя Воль Сон. — И чего я добиваюсь?.. Ему здесь хорошо…» На глаза нахлынули слезы. «Я схожу к Ду Ман Не. А ты ложись спать», — услышала она голос Кан Чхон Дэк. Женский силуэт приблизился к плетню, Кан Чхон Дэк закрыла за собой калитку, пробормотала: «Проклятая баба! Я задам ей трепку! Пусть знает, как болтать!» И исчезла в темноте.

Воль Сон выпрямилась, вышла из зарослей гаоляна. Над головой её светилась россыпь звёзд, кружила в синем пространстве, и в этом диком танце пребывала сама Воль Сон, ощущая, как нарастает биение её сердца. Сколько времени это длилось? Преодолевая головокружение, она подошла к калитке, Ён И курил, усевшись на ступеньках крыльца.

— Ён И! — позвала Воль Сон, но она почти не услышала собственного голоса.

— Кто там? — откликнулся мужчина и приблизился к забору. — Кто это?

— Я.

— Воль Сон?! Ты?!

— Я проходила мимо.

— Вот же… — Ён И был растерян.

— Я шла в дом матери… Пойду я… До свиданья!

— Постой!.. Как же так… Я приду… Слышишь? Я приду.

Она уходила вдоль забора и бормотала себе под нос:

— Не приходи… Не приходи… На рассвете я сяду на паром и уеду..

Она не различала пред собой дороги, и только звезды в небе продолжали кружиться. На окраине деревни Воль Сон нашла свою одинокую покосившуюся хижину. Открыла дверь, вошла внутрь. Порывшись в узелке, достала свечу, зажгла её. Тень от женщины заплясала на голых стенах. Она подошла к алтарю, установила свечу в подсвечнике, потом зажгла еще пару свечей. От обилия света обнажилась вся убогость жилища. После смерти матери, Воль Сон никогда не появлялась здесь, и, похоже, сюда не заглядывали даже воры, чтобы чем-нибудь поживиться, ибо в доме не было и ложки. Правда, находились в комнате кое-какие предметы: керамический кувшин с засохшими цветами, старый деревянный сундук, алтарь с поминальными дощечками и глиняная курильница. Возможно, здесь и останавливались одинокие странники, но никто из них не позарился на старые вещи, боясь раздражить духов. В сундуке лежали лишь ритуальное платье и шляпа.

Воль Сон зажгла ароматические палочки в курильнице, открыла настежь окна. Сходила с ведром за водой к реке, вымыла пол и вытерла везде пыль. Потом она привела себя в порядок, умылась, причесалась, достала из узелка бутылку с рисовой водкой, печенье из пшеничной муки, прядь конопляной нити, пять злаков — рис, ячмень, просо, бобы, чумизу — всё разложила на ялтаре. Налила в стопку водки. Достала из сундука шаманское платье, облачилась в него. Повязала на голову платок и сверху надела шляпу. В левую руку взяла медные колокольчики, в правую — веер. И начала действо — шаманский танец. Чуть присела, повела руками. В тишине комнаты раздался звон колокольчиков. И тотчас Воль Сон ощутила рядом присутствие матери.

«Матушка!..»

Воль Сон медленно кружила по комнате и услышала, как к звону колокольчиков примешиваются стук барабана чангу и трель бамбуковой флейты, а в следующую секунду возникло видение: появилась разнообразная жертвенная еда в чашках перед алтарем, бумажные цветы — пионы и лотосы — белые, желтые, розовые, голубые… И видение матери, её лицо с задумчивыми глазами. Дочь слышала её глубокое шумное дыхание. Воль Сон продолжала кружить в танце, потрясая колокольчиками и с резким хлопком раскрывая и закрывая веер:

то у них родится девять сыновей…» — Воль Сон неистово танцевала перед видением матери. «О, мама, если бы ты позволила мне стать одержимой духами!.. Я бы забыла все свои печали… Разве не говорила ты, мама, что между нами и другими людьми всегда будет стоять преграда?.. А еще ты говорила, что для моего блага мне не стоит становиться шаманкой. Что я должна родить детишек и жить нормальной жизнью. Так где же эти дети, мама? Мне уже скоро тридцать, и где дети, которых мне следовало растить?.. Я одна-одинёшенька на всём белом свете. Меня гложет тоска… Дай же мне быть вместе с духами… Иначе конец мне… Мама, мама…»