Пак Кён Ри - Земля. Том 1

— Киль Сан! Ты видел доктора Муна? Он еще не ушел?

— Нет, — отозвался Киль Сан. — Они с хозяином беседуют в Большом доме.

— Бабушке Каннан совсем плохо. Надо бы известить госпожу Юн.

— Хорошо, я ей скажу.

— А что у тебя в руках?

— Маски. Несу показать их Бон Сун.

— Ну-ка, подойди ко мне!

Юноша повиновался, приблизился к портнихе, стоящей в дверях кухни.

— Ба! И правда, маски, — сказала Бон Сун Не. — Где ты их взял?

— Сам сделал, — признался Киль Сан.

— Неужели?! Эй, женщины, взгляните-ка на это чудо!

Ан И Не пекла блины и Ё Чхи Не чистила имбирь, но обе отложили работу, подбежали.

— Эти чудесные маски сделал Киль Сан!

— В самом деле?! — поразилась Ё Чхи Не. — Да ты, парень, талант!

— Постой, кто же это будет? — всматривалась в маски Ан И Не. — Вот эта маска — какая-то девица, жалкий у нее вид, а эта… мужик с заячьей губой… Но, говорят — большому дарованию сопутствует нищета и бродяжничество… Не занимайся этим больше.

— А ты не сбивай парня с пути, — осадила повариху Бон Сун Не, угадывая зарождение благодатной искры в душе мальчишки. Она сама обучилась ремеслу портнихи, благодаря упорству и усидчивости. Обернувшись к Киль Сану, она сказала, словно напутствовала:

— Продолжай делать то, что тебе по душе. Моей дочери твои маски непременно понравятся. А за твою целеустремленность я отправлю тебя в город на праздничное представление Оквандэ.

— Ах! — только и выдохнул радостно Киль Сан.

— Вам, детям, нет особых радостей… Пойдете вместе с Бон Сун.

— Вот, здорово! Вы правду говорите?!

— Можешь не сомневаться. Я сдержу свое слово.

Бон Сун Не сама удивилась своему неожиданному, спонтанному обещанию.

Прислонившись к дверному косяку, Кан Чхон Дэк штопала носок. Она бросила свирепый взгляд на мужа, завязывающего зеленым шнурком нижнюю часть штанин.

— Оставляешь дом без единой вязанки дров, — проворчала женщина, накладывая заплатку на пятке. — Он идет смотреть в город представление с масками, — продолжала она выговаривать мужу в третьем лице. — Думает, что я не знаю, что у него на уме. Меня это бесит. Почему бы мне не бросить этого негодяя и не уйти в монастырь!

Ён И поднялся и надел турумаги — национальный мужской верхний халат. Подпоясался. Турумаги, сшитый из хлопковой ткани, был далеко не нов, но статный владелец в нем выглядел еще довольно сносным. Он снял с вешалки шляпу из конского волоса, и прежде чем надеть, сдул с нее пыль.

— Какая у меня радость в жизни? — все продолжала Кан Чхон Дэк. — Ребенка, который бы возился рядом, нет. А муж разве заботится о семейном очаге, раз за разом приумножая хозяйство, как это происходит в других семьях? У них, стоит только отворить калитку, пахнет уютом и теплом. А в этом проклятом доме, как в сарае, только холодный сквозняк гуляет. Забор прогнил и свалился, а он даже ухом не повел. Нормальные люди заготавливают на зиму дрова, любо-дорого смотреть. А у этого нет и ветки, которой можно отогнать собаку. Несусветный ленивец!.

Солнечный луч, просочившийся сквозь дверную щель, осветил столик с чашкой и край платья женщины. То, что выговаривала жена насчет дров, было правдой. Ён И отодвинул от себя чашку с суннюн — отваром рисовой шкварки, подобрал полы турумаги и принялся набивать трубку.

— Если бы я знала только, что будет так, разве бы я вышла за него? А все вокруг так завидовали, что попался мне муж видный, душевный, и прочее, и прочее… Да что толку от того, что видный?!. Даже таким бедным, как мы, можно жить душа в душу. Разве у меня в запасе десять жизней?

Ён И молча курил. Дым от трубки, клубясь в полосе солнечного света, улетучивался наружу через дверную щель.

— Всякий раз, когда я вижу отца Ду Ман, как он днем и ночью заботится о семье, детях, я завидую его жене: какая она счастливая! Слезы, выступившие на ее глазах, скатились по щеке и упали на носок, который она штопала. Мужчина бросил взгляд на жену, как та зашмыгала носом, — по его лицу пробежала тень смущения.

— Разве я иду в город оттого, что мне очень этого хочется? — подал он наконец свой голос. — Тетушка Бон Сун Не попросила меня пойти с детьми на представление с масками. Я не мог отказать.

— Почему именно тебя она попросила?

— Откуда мне знать?

— Эта Бон Сун Не… Что она себе возомнила? Кто она в доме господина Чхве? За какие заслуги там держат ее?.. — Недовольство Кан Чхон Дэк набирало обороты, она поносила портниху и так, и этак. Досталось и владелице таверны Воль Сон. — А она-то чего выкаблучивается?! Ну и жила бы себе на чужбине с мужиком, с которым снюхалась… Мы как не знали о ней, так и до сих пор бы не ведали, что с ней, жива ли, мертва ли… А она возьми да и вернись в деревню осенью позапрошлого года, да такая исхудавшая, точно сухой лист. Бон Сун Не застала ее в пустом доме, среди заросшего бурьяна, плачущую, с одной котомкой. Она оплакивала, конечно, горькую судьбу и свою мать-шаманку, сгинувшую двумя годами раньше. Жалко стало Бон Сун Не девицу, обняла ее, приголубив: «Бедная девочка, что же ты столько времени не подавала весточки?.. Неразумная ты… И почему ты оказалась в таком положении?» А Воль Сон только лила слезы и лила. Но потом в ее темном окошке появился свет: бабушка Каннан обмолвилась о несчастной госпоже Юн, и та, вероятно, припомнив старые времена, когда шаманка захаживала в их дом с маленькой дочерью, помогла, ссудила блудной девице некоторую сумму денег, которой хватило, чтобы открыть ей забегаловку на окраине города, на развилке дорог, она выбрала, конечно, удачное место, людное… Если бы не покровительство семейства Чхве, она бы сейчас побиралась…