Грэм Симсион - Эффект Рози

– Мы ученые, – напомнил я ему. – И не должны отступать перед трудностями. Мы найдем выход, если как следует подумаем.

Я ознакомился с протоколами проекта «Матери-лесбиянки», они оказались достаточно прозрачными. Очевидным ограничением было только отсутствие контрольной группы, состоящей из гетеросексуальных пар или неродственных взрослых.

– В исходном докладе не упоминались однополые пары, – сообщила Б2.

Согласно распоряжению Б1, все связи с коллективом должны были осуществляться через Б2, которая недавно закончила работу над своей диссертацией.

– Это был исследовательский проект, – заметил я.

– Это тоже исследовательский проект. Мы работаем по одинаковым правилам.

Полиция разрешила мне работать с детьми, предположительно, потому что Коп с «Маргаритой» не дал хода рапорту по моему делу, ожидая заключения Лидии, и я теперь мог наблюдать за экспериментами.

Б1, Б2 и Б3 соорудили небольшую гостиную, в которой стоял диван и кресла. Эксперимент строился по следующему принципу: сначала Б3 в качестве медсестры брала пробу на окситоцин у ребенка, затем мать обнимала ребенка. После этого Б3 брала еще одну пробу. Мать возвращалась, но на этот раз не обнимала ребенка, а играла с ним. Затем эксперимент повторялся с участием второй матери.

– Каковы первичные результаты?

– Уж вы-то должны знать, что недопустимо делать выводы, основываясь на сырых, необработанных данных. Вы бы лучше своих мышей препарировали. Серьезно, у нас сегодня во второй половине дня будет женская группа, и с вашей стороны было бы мило тут не болтаться.

Б3 наблюдала эту сцену.

– Могу я угостить вас кофе? – спросила она.

– Сейчас тринадцать минут второго. Полураспад кофеина происходит…

Б3 отвернулась, но позже возле двери задержала меня:

– Вас интересуют первичные данные? Давайте встретимся в кафе.

Тайны, сплошные тайны. Рози не знает, зачем я работаю в этом проекте. О Происшествии на детской площадке, Лидии и программе «Хороший отец» она тоже не знает. Джин обманывал Клодию годами. Сейчас Б3 делилась со мной данными, которые отказалась предоставить Б1. Когда-то в моей жизни не было никаких тайн. И моим отношениям с людьми ничто не угрожало, за редкими исключениями. Теперь, как я подозреваю, происходит восстановление баланса.

– Я беру пробы, – сказала Б3, – и заношу все результаты в компьютер. Первое мне поручили, потому что я медсестра. И второе тоже. Еще меня посылают за кофе, раз уж на то пошло. Но не обязательно быть профессором, чтобы понимать, что происходит. Когда детей обнимают, окситоцин повышается, когда с детьми играют – показатели не меняются. Не важно, какая из матерей задействована. Похоже, игра может изменить уровень окситоцина только в случае с отцами. Когда никого нет рядом, они иначе играют с детьми, это больше похоже на объятия. А способы похоронить первичные результаты всегда найдутся.

Мы с Б3 вместе вышли из кафе.

– Может быть, вам стоит прийти завтра, – сказала она. – Брайони немного раздражена.

Она имела в виду Б1.

В обычной ситуации я бы расслышал намек на то, что мое присутствие нежелательно. Но здесь речь шла о науке. Удобно иногда не уметь вдаваться в тонкости.

Когда я вернулся, как раз прибыла группа из тринадцати женщин. Б1 и Б2 не обращали на меня внимания, но одна из новоприбывших (возраст около тридцати пяти, ИМТ двадцать шесть) заговорила со мной.

– Вы – символический мужчина? – спросила она со смехом.

Я ответил словами Дэвида Боренштейна:

– Наш декан направил меня в этот проект для того, чтобы убедиться, что лесбийские принципы не влияют на чистоту эксперимента.

Она вновь рассмеялась, как мне показалось, беззлобно.

– И что вы сделали, чтобы заслужить такую работу? Переспали с дочкой декана?

Б1 прервала наш разговор и указала на женщину с ребенком в коляске среднего качества:

– Когда ее ребенок проснется, эта женщина будет с ним играть, а мы замеряем уровень окситоцина. Она зачала без участия мужчины, и мы наблюдаем рост окситоцина у ребенка, когда она с ним играет. Точно так же, как в случае с отцами в израильском исследовании.

– Но в израильском исследовании, – продолжил я, – отсутствовала контрольная группа, состоящая из посторонних ребенку мужчин или женщин, поэтому данные о том, что мужчины и женщины должны обязательно быть родителями или опекунами, чтобы уровень окситоцина рос, отсутствуют.

Она посмотрела на меня в точности как Рози, когда та хотела сказать кому-нибудь: «Заткнись». Я подозревал, что именно эту мысль Б1 и хотела до меня донести. Но ситуация была иная. Честность и прозрачность – вот два кита, на которых стоит наука.