Иван Охлобыстин - Запах фиалки

Что еще удивительно – кто-то на самом верху поощрял весь этот смрад. Иначе не было бы никаких Ксений Ланцер. Кто-то был заинтересован в ней, заинтересован кровно, без всяких мотивов, кроме главного: Ксения была из их круга, их близкой. И тут орда. Ее темная составляющая.

Самолет дрогнул и покатил по взлетной полосе, быстро набирая скорость. Из-за ящиков появился полковник Черный и уселся напротив молодого человека. Взгляд пожилого офицера был суров. Он долгую минуту смотрел Саше в глаза, а затем покачал головой:

– По сути я согласен, по форме нет.

О чем речь, можно было не спрашивать. Конечно, об инциденте с журналистами.

Калачев моментально вспыхнул, хотел начать спор, но повелительный жест его остановил.

– Тебе еще повезло, что всё это произошло на нашей базе и что никто не пострадал, – наставительно сказал полковник. Затем его лицо смягчилось. Тяжелая узловатая ладонь похлопала Сашу по колену. – Спишем на посттравматический шок. Полежишь месяц-другой в больнице, всё и забудется. Заодно тебе нервы подлечат.

Этого Александр стерпеть уже не мог. К горлу подкатила горькая юношеская обида.

– Какая больница, товарищ полковник? Что было неправильно?

Саша замолчал и угрюмо уставился в иллюминатор. Под крылом бежала полоса асфальта.

На душе было мерзко. Моторы равномерно гудели, как будто старались успокоить. Но успокаиваться совершенно не хотелось. Какого черта?! Всю жизнь он стремился никого не задевать, сдерживаться и обходить острые углы. А что в итоге? Всем плевать. Не только на него – вообще. Больше он не станет этого терпеть.

Калачев тряхнул головой и упрямо посмотрел на полковника:

– Не понимают они, что вокруг творится. И не хотят понимать.

Тот в ответ кивнул и снова похлопал молодого человека по колену. Суровое лицо тронула мимолетная улыбка. Или показалось? Разве такие люди, как полковник Черный, умеют улыбаться? Но то, что прозвучало вслед за этим, удивило Сашу куда больше. Он был уверен, что старый вояка начнет ему морали читать и кормить прописными истинами, а вместо этого услышал:

– Да правильно ты сделал, задолбала эта нежить!

Черный отвернулся к иллюминатору. А Калачев продолжал сидеть и удивляться. Вот ведь. Никогда не знаешь, где тебя сюрприз поджидает. Особенно приятный. Они так редки в нашей жизни, что даже забываешь о том, что они все-таки случаются… Особенно после всего того, что пришлось пережить в Дамаске. Кто бы мог подумать, что вышколенный, дисциплинированный до кончиков ушей вояка так отреагирует. На душе стало немного спокойнее.

И как только уровень адреналина в крови спал, Александр вспомнил о человеке, из-за которого многие последние события и случились.

– Товарищ полковник, – обратился он к Черному, – а вы, случайно, не знаете, как у Чарли дела?

– Как сажа бела, – отозвался тот, не оборачиваясь. – Отыгрался твой Чарли. Его домой отозвали после твоих художеств.

Калачев кивнул. Ну, отозвали и ладно. Будем надеяться, что больше встретиться никогда не доведется. Хотя… Было в этом колорадском жуке что-то привлекательное. Добродушие, что ли. Показное, конечно, но все равно.

Внезапно Александр понял, что полковник продолжает говорить.

– …так он это дело решил отметить. И с таким отметил размахом, что утром его уборщица нашла на дне бассейна в апартаментах. Причем, что характерно, как обычно, нам не пришлось беспокоиться. Черти сами отлично со своими справляются.

Что? В первую секунду Саша не понял, о ком речь, а когда понял, просто еще раз удивился. Подумал, что такие же эмоции испытывал, когда смотрел шокирующие новости по телевизору. Про одиннадцатое сентября там, или про последнее крушение самолета… Где оно было?

Чарли в бассейне утонул. А его самого бассейн спас от неминуемой смерти. Иронично.

– Интересно получается, – задумчиво произнес Калачев, – кому вода живая, а кому мертвая. Да, товарищ полковник?

– Это точно! – поддержал Черный и обобщил: – Русские народные сказки никогда не врут.

Саша понимающе кивнул и уставился в иллюминатор.

За толстым круглым стеклом расстилались бескрайние моря облаков. Самолет отбрасывал на них серую тень. Казалось, что по пенным гребням за воздушным судном следует большая рыба с длинными широкими плавниками.

И всё так было ясно, так очевидно, так прекрасно. Не было ни одного вопроса, на который бы у Калачева в то мгновение не нашлось бы ответа. Но и желания что-то узнать не возникало. В душе воцарилось Великое Ничто, Первозданный хаос, из которого Господь создал мир.