Иван Охлобыстин - Запах фиалки

Между тем машина резко затормозила совсем рядом с Гаяде. Девушка шарахнулась в сторону, но в то же мгновение дверь микроавтобуса с оглушительным грохотом открылась. На дорогу выскочили два человека в темных рубашках и камуфляжных штанах. Их головы были плотно обмотаны черной тканью, которая скрывала лица, оставляя только узкую щелку для глаз.

Всё остальное произошло так быстро, что Александр не успел ни о чем подумать. Шквал безумных событий закрутил его и потянул за собой.

Один из боевиков подбежал к Гаяде, схватил ее, ловко зажав рот рукой, чтоб не закричала, и потащил к машине. Второй прикрывал действия напарника. Он размахивал автоматом и цепко следил за тем, что делают случайные свидетели похищения.

Сбоку раздалась резкая команда:

– Быстро!

И Калачев даже не сразу сообразил, что бросил ее Аладдин, его малолетний переводчик.

Лицо мальчика было бледным и сосредоточенным, в глазах горела решимость. Он выхватил из-за пояса пистолет и ринулся вперед. Плохо соображая, что делает, журналист побежал следом.

Аладдин несся к микроавтобусу и на ходу целил в похитителей из пистолета. После первого же выстрела боевик с автоматом – тот, что прикрывал отступление, – рухнул на землю с кровавой вмятиной вместо левой глазницы. Александра прошиб холодный пот, но на истерику времени не было.

Второй боевик скрылся с Гаяде внутри микроавтобуса. Громыхнула, закрываясь, дверь, и машина сорвалась с места. Водитель попытался развернуться. Снова завизжали колеса и забарабанили камешки по дну… или выстрелы. Калачев так и не понял.

Аладдин и не подумал уклоняться. Он продолжал бежать и целиться. Пока микроавтобус разворачивался, мальчик сделал резкий бросок в сторону, чтобы оказаться напротив лобового стекла. Его пистолет опять грохнул, выплюнул огненную вспышку. А затем еще и еще.

Машина дернулась, вильнула и, будто одержимая, понеслась прямо в ближайший фонарный столб. «Он попал в водителя. Он попал в водителя!» – крутилось заевшей пластинкой в голове журналиста. Александр ничего не соображал и двигался автоматически, стараясь не сильно отставать от Аладдина.

Мысль, что его могут убить, копошилась где-то на границе сознания и не особо беспокоила. В ушах бешено стучала кровь, на зубах скрипел песок… или это сами зубы скрипели, оттого что молодой человек их слишком сильно сжал? Внутри царили космическая пустота и холод, а телом управляли рефлексы. Следовать за Аладдином. Не отставать. Сейчас это было самым важным. Гаяде…

Саша и маленький переводчик подбежали к машине и уже собрались вцепиться в дверь, как она поехала в сторону сама. Изнутри на двоих спасителей смотрела Гаяде. Глаза девушки, казалось, занимают половину лица. Они были огромные, полные ужаса и мокрые от слез. У журналиста сердце сжалось так, что дыхание перехватило.

В следующую секунду он увидел широкое лезвие ножа. Оно тускло поблескивало, все сильнее прижимаясь к горлу Гаяде. По тонкой шее текла струйка крови. Боевик прятался за своей жертвой, прикрываясь от возможного выстрела. Рука с грязными кривыми пальцами зажимала девушке рот, темные глаза лихорадочно сверкали.

– Отпус… – начал Калачев, но не успел.

Похититель что-то гортанно выкрикнул и дернул рукой. Той, в которой сжимал нож.

Гаяде рухнула на пол микроавтобуса. Рядом с ней быстро растекалась ярко-красная лужа. Девушка издавала булькающие звуки и дергалась, как поломанная кукла. Это было так страшно, что хотелось бежать куда глаза глядят. Но ноги не слушались. Калачев застыл, будто бетонный столб. Ему показалось, что он никогда не сможет оторвать взгляда от истекающей кровью Гаяде. Девушка смотрела на него с мольбой, от которой хотелось выть. Такого бессилия, ярости и ужаса Александр не испытывал никогда. Даже не представлял, что такое может быть.

Над ухом громыхнуло. Журналист инстинктивно отпрянул. Поднял глаза и встретился с гаснущим взглядом боевика. Во лбу у того зияла рана с опаленными краями. Затем безжизненное тело сползло и упало рядом с Гаяде. Весь пол машины был залит красным. Лицо Гаяде на этом фоне казалось не просто бледным, оно походило на белый лист бумаги. Девушка с трудом подняла руку и протянула к Александру. Ее губы дрогнули в слабой улыбке. А в следующий миг жизнь ушла.

«Вот и все», – пронеслось в голове журналиста. Он стоял возле микроавтобуса и тупо пялился на трупы. До конца поверить в случившееся не выходило, как Саша ни старался. Последние пару минут казались чудовищным кошмаром, сном, бредом. Такого просто не могло быть. Оцепенение сковало все тело, не получалось даже вздохнуть… А когда получилось, у Калачева закружилась голова, и он начал заваливаться набок – тело отказалось его слушаться.