Елена Колина - Ты как девочка [litres]

Возможно, я сначала напишу сценарий, а уж потом бестселлер. И так, и так может случиться. Мамочка говорит, что способность писать совершенно точно передается генетически, и мне с детства нравилось сочинять истории.

Вспомните южноамериканского трехпоясного броненосца, как он в минуту опасности сворачивается в шарик и хвостом блокирует всю конструкцию. На самом деле у меня есть метафизический хвост, который служит мне опорой.

Мой метафизический хвост – это писать. Не знаю, что бы я делал без возможности описать все, что происходит и что я по этому поводу чувствую: нерешительность, внутренние терзания, обиду. Ну, и глаза на мокром месте.

Мне страшно: вдруг я не стану знаменитым, а стану второразрядным писателем? «Есть два типа второразрядных писателей: те, которые пишут слишком плохо, и те, которые пишут слишком хорошо», – говорил Пруст. И как же нужно писать, чтобы было не слишком хорошо?

Когда человек так выложится, физически и морально, как я, никто не будет ждать от него, что он на следующий день, как зайчик, возьмет ноутбук и опять начнет строчить. Прощаюсь до пятницы.

8 сентября, пятница

А если вы удивляетесь, что я такой умный, так посмотрите на Пруста. Вы в ту же секунду удивитесь совсем другому: какой я глупый. Как человечество умудрилось так деградировать с тех пор, как Пруст заполнил эту анкету в 1886 году? И почему мы считаем себя нормально развитыми экземплярами?

Вот анкета. Здесь вопросы Пруста, ответы мои.

Ответы 14-летнего Марселя Пруста

Ответы 17-летнего Андрея Мамкина

Какие добродетели Вы цените больше всего?

Те, которые идут на пользу другим людям, а не самому себе.

Качества, которые Вы больше всего цените в мужчине?

Сила духа, как у стоиков.

Качества, которые Вы больше всего цените в женщине?

Красота, а что?.. И способность женщины к пониманию.

Ваше любимое занятие?

Читать, мечтать.

Ваша главная черта?

Неуверенность в себе.

Ваша идея о счастье?

Жить с Мамочкой в Санкт-Петербурге на Таврической улице, 12, где я и живу.

Ваша идея о несчастье?

Три недели быть в разлуке с Мамочкой в глупейшей летней школе в Англии за дикие деньги.

Если не собой, то кем Вам хотелось бы быть?

Я бы не отказался быть Джоан Роулинг.

Ваши любимые писатели?

Достоевский, Хармс, Честертон, Роулинг.

Ваши любимые поэты?

Гумилев, Саша Черный, Олег Григорьев.

Ваши любимые художники и композиторы?

Никто.

К каким порокам Вы чувствуете наибольшее снисхождение?

Я чувствую снисхождение ко всем порокам, потому что «даже в самом злом человеке есть бедная, ни в чем не повинная кляча, которая тянет лямку, сердце, печень, артерии, в которых нет никакой злобы и которые страдают». Это Пруст сам сказал, когда уже был великим писателем.

Пятница, 15 сентября

Только подумал, что уже четверг и нечего будет писать в пятницу, как вдруг стало очень даже есть что писать.

Татка решила, что у нас будет секс.

Что это Невероятная Новость Века, будет понятно, когда я расскажу о Татке. Татка отличница, выполняет все правила, что есть в мире, и сексом должна была бы заняться по крайней мере после окончания института, а уж никак не в 17 лет!

История любви у нас такая: на первом уроке наша учительница (дура) велела: дети по очереди встают и говорят свое имя и фамилию. Дура и садистка: нормальные дети в первый день смертельно стесняются.

Я, хоть и умирал от страха, сказал: «Андрюша Мамкин», и тут все засмеялись и закричали: «Папкин! Бабкин!» – но это я пережил.

И вот встала Татка. Стоит и молчит. Покраснела. Молчит. Учительница говорит добрым голосом Серого волка: «Не бойся, девочка, скажи, как тебя зовут?»

«Тааттт… Татка… – пробормотала Татка и что-то там бормочет: – шер-шершшш», – шуршит свою фамилию. Она заикалась. А учительница (все-таки профессию учителя выбирают люди, у которых садизм в крови) хотела добиться четкости и все повторяла: «Как-как?»

Татка заплакала. Она была очень стеснительная, хоть и самая высокая и крепкая в классе. Я встал, подошел к ней и попросил сказать свою фамилию мне на ухо, чтобы я сказал всем. Она плачет и не говорит. Тогда я тоже заплакал от жалости. Так мы оба стоим и плачем. Представьте себе Татку: высокая, крепкая (крепче меня), каштановые кудри до плеч. Мы с ней рядом хлюпик и толстушка. Видно, что она толкнет меня одной левой и я улечу. Она плачет басом, а я тоненько подвываю.