Пак Кён Ри - Дочери аптекаря Кима

— А помнишь, как ты мне нашел ракушку величиной с голову? — спросила Ённан у Гиду.

Совершенно ничего не помня из того времени, Гиду затуманенным взглядом посмотрел на нее. Со сжимающимся от боли сердцем он недоумевал, как могла Ённан с такой легкостью после всего случившегося произносить имя Хандоля?

А Ённан продолжала:

— Я принесла эту громадную ракушку домой, и Ёнсук раскрыла ее. И что же вы думаете? Внутри нее оказалась еще одна, совсем маленькая, величиной с ноготь, ракушка. Как нам ее стало жалко! Тогда мы с Хандолем снова пошли к морю и отпустили ее. Сейчас я понимаю, какие же мы были глупые.

— Ой-гу. Какая старая добрая история… — не зная, как заставить свою дочь замолчать, прервала ее Ханщильдэк. — Ах, да, кстати. Ты что это, своей старшей сестре рыбы не отправила?

— Да, не отправила.

— Почему? Она же нас так просила…

— Да мы ее сразу на рынок и переправили. Не было времени заехать в Тонён.

— Как она меня за это бранить будет!

— А чего она так жадничает-то?

— А ты подумала, каково твоей сестре одной-то жить с ребенком? — Ханщильдэк повернулась к Гиду и спросила: — Правда, что вы хотите начать подводную ловлю?

— Хозяин так хочет.

— И зачем ему это? Только в долги залез. Достаточно и прежней ловли…

— А на подводную ловлю далеко надо плыть? — снова вставила Ённан.

— В сторону Чеджудо, — не поднимая глаз, ответил Гиду.

— И вы, господин Со, тоже поплывете?

— Еще не знаю, — уклончиво и нехотя ответил он.

Послышался скрип открывающихся ворот.

— Ёнок, ты? — вытянула шею Ханщильдэк.

— Я.

В комнату вошли Ёнок, Ёнхэ и служанка Ёмун со связкой дров. Ёнок, завидев Гиду, как-то съежилась и сначала в нерешительности остановилась, но потом вместе со служанкой прошла на кухню. Ёнхэ приветливо улыбнулась Гиду.

— Видели Ёнсук?

— Видели.

Ёнок и Ёнхэ только что пришли от старшей сестры Ёнсук. Они передали ей угощения с праздничного стола.

— Ёнсук сказала, что салаты безвкусными получились.

— Все ей не ладно. Сама бы хоть раз приготовила. Ёнхэ, уже поздно, пора спать.

Тут Гиду встал:

— Мне тоже пора. А хозяина нет дома?

— Куда-то вышел и еще не возвращался. — Ханщильдэк глянула на дверь комнаты мужа. В комнате было темно.

— Угощений даже не попробовал, — Ённан, вытирая нос лентой от кофточки, украдкой бросила косой взгляд на Гиду.

Гиду молча окинул ее твердым прямым взглядом и вышел.

После того, как Гиду покинул их дом, Ханщильдэк гневно посмотрела на Ённан. Припоминая неучтивое обращение Ённан с Гиду, мать с удовольствием бы дала ей пощечину, но надо было поскорее уговорить Ённан вернуться к мужу еще до прихода аптекаря Кима:

— Ённан, пошли домой. Пока отец не вернулся, пошли, тебе говорю, — позвала мать и встала.

— А я не пойду.

— Ну не пойдешь, что тогда с тобой станет?

— Ёнхак и днем, и ночью избивает меня. Не пойду!

— Ой-гу! И за что только на меня свалились все эти страдания?! Чем я провинилась перед небом? — запричитала мать.

Ённан, равнодушная к переживаниям матери, таращилась в небо.

— Пошли, говорю тебе. Что бы с тобой ни случилось, надо идти, — высмаркивая нос, безнадежным жалобным голосом проговорила мать, взяла дочь за руку и вышла с ней на улицу.

Уже который раз после свадьбы мать со слезами на глазах выпроваживала дочь к мужу с узелком в руках. Миновав темный переулок, они прошли через западные ворота, через которые оживленно проходили девушки и молодые женщины, несшие святую воду для приношений. Не отставая ни на шаг, за матерью с узелком в руке шла Ённан. В тот момент она казалась такой смирной, такой послушной, словно ягненок. Ханщильдэк же была похожа на пастуха, ведущего за собой отбившуюся от стада овечку. Прошли село Дэбатголь. Вокруг не было ни души. Со всех сторон на них надвигалась густая ночная тьма. Они шли по мосту, под которым плескалась морская вода, и две их тени, следуя за ними, плыли по воде то впереди, то сзади.

— Мам.

— Что?

— В прошлый раз, когда Ёнхак снова избил меня, ночью я убежала к Ёнсук.

Мать промолчала.

— Когда я прибежала к ней, застала у нее в доме врача. Она мне сказала, что Донхун заболел.

— А мне она ничего не говорила.

— Донхун спал, а доктор сидел дома у Ёнсук и пил водку.

— Водку?

— Ну да.

— Наверно, она его угощала из вежливости, что пришлось вызвать так поздно, — ответила Ханщильдэк, но на душе у нее стало неспокойно.